Призрак Малого Льва (СИ)

Нурвааль скоро вернулся. Он что-то выпил, побродил по комнате, подвигал ящиками и хлопнул дверцами. Потом подошел к дивану и положил ее на спину.

— Эй, детка, ты жива?

Она не шевелилась и не открывала глаз. Для этого не требовалось притворяться, тело и в самом деле было как ватное.

— Ты дышишь?

Он проверил ее дыхание, потом рука его осторожно коснулась ее щеки. Сердце от этого сжалось. Он погладил кончиками пальцев ее брови, веки, губы.

— Вот видишь, маленькая дикарка: коварный жрец снова к тебе прикоснулся. Надеюсь, ты не убьешь его за это топором?

* * *

Палящее полуденное солнце немного поостыло. На Желтом острове, учитывая разницу во времени, уже наступала ночь. Ричард надел черный костюм, чтобы не выделяться в темноте. Потом ему пришла в голову еще одна идея.

Внук лежал на кровати в своей комнате, изнемогая от последствий жары, он только что вернулся из города. Его окружал традиционный творческий беспорядок. Эдгар мог одновременно читать несколько книг, смотреть несколько передач, что-то записывать, что-то искать в компьютере и играть при этом на гитаре.

— У тебя грим есть? — спросил Ричард.

— Какой? — уточнил Эдгар, откладывая журнал «Лисвис и Природа».

— Зеленый.

— Кто это решил позеленеть?

— На этот раз я.

— Ривааль, вы не слишком увлеклись адаптацией к местным условиям? Дружище Об, например, считает, что лисвисы могли бы и сами побольше проявлять внимания к галактическим соседям. Театров полно, а гостевых лож мало. Ньюфанюхейлям приходится сидеть в скафандрах. И перевод слишком быстрый, они не успевают следить за действием.

— Дались тебе эти ньюфанюхейли!

— Что ты кричишь, не понимаю? Тебе что, погода не нравится?

Ричард и правда утомился от очередной болтовни внука.

— Есть у тебя грим или нет? — спросил он строго.

Это не помогло.

— А зачем тебе, дед? — ухмыльнулся Эдгар, — ты что, влюбился в лисвийку?

У Ричарда в этот раз было как-то плохо с юмором, да и времени не хватало.

— Что ты болтаешь? — поморщился он.

— А что? — пожал плечом внук, — бабуля же улетает. Ты теперь совершенно свободен!

Он лежал, заложив руки под голову и небрежно покачивая ногой в полосатом как оса носке, всем своим видом изображая полное равнодушие. Пришлось сесть.

— Кто тебе сказал? — спросил Ричард.

— Твоя дочь, — был насмешливый ответ.

— Твоя мать, — поправил он.

— Это уже не важно, — покривился Эдгар.

— А что тебе важно?

— Ничего. Свое мнение иметь бесполезно. Все равно его никто не спросит… хочешь, прочитаю про музыкальных жаб? Вот, смотри, поют почище нашего соседа! Между прочим, я ему тут показал три аккорда: ну что, думаю, парень мается? Ему понравилось. Так что жди теперь новых шедевров…

Ричард не стал вслушиваться в его торопливую болтовню.

— Эд, ты бы давно все узнал, если б захотел услышать. Ты сам затыкаешь уши. Пойми же наконец, что нельзя все время прятать голову в песок, когда-то надо встать и оглядеться по сторонам.

Внук, как и следовало ожидать, отвернулся.

— Перестань, дед. Ты опять заговорил, как Доктор.

— А ты думаешь, я всю жизнь буду перекидываться с тобой шуточками? Только затем, чтоб не походить на Доктора? Он тоже в чем-то прав. И он — твой отец.

После таких слов Эдгар вскочил, сел посреди кровати, схватил и обнял подушку, загораживаясь ей как щитом. Зеленые глаза сощурились.

— Что с тобой, дед? Ты становишься таким же, как он. Ты же ничем от него не отличаешься!

— Положим, отличаюсь.

— Чем? Тем, что так спокойно отпускаешь свою жену?

— Это ее право, Эд.

— А где твое право?

— О чем ты?

— О чем? — Эдгар пытался говорить насмешливо, но получалось у него просто нервно, — я говорил с ней. Она колеблется. Она, как все женщины, не знает, чего хочет. Неужели ты не можешь за нее решить? Подойти и стукнуть кулаком по столу?! Ты же мужчина!

— Эд, я понимаю, тебе очень хочется, чтоб она осталась. Мне тоже. Но она сама должна все решить.

— Ты всю жизнь ее успокаиваешь и боишься ей слово поперек сказать. Что, думаешь, я не вижу? Она, конечно, чудо, я сам ее обожаю… но где твое мужское самолюбие, дед? Почему ты позволяешь этим женщинам вести себя с тобой так, словно ты им должен? Почему ты ей не скажешь, что она нужна тут? И тебе, и мне, черт возьми!

— Тут дело не в самолюбии, — сказал Ричард терпеливо, он догадывался, что творится в душе у внука, и даже рад был, что тот наконец высказался, — понимаешь, я уже потерял одну жену. И именно потому, что таскал ее за собой повсюду.

— А я, — Эдгар смотрел с досадой, — уже терял родителей! Она возомнила, что никому ничего не должна, а ему не хватило воли ее удержать: он привык сдувать с нее пылинки! Теперь все повторяется, потому что у тебя тоже нет ни воли, ни самолюбия!

— Послушай, Эд, успокойся. Ничего страшного не происходит. Мы не разводимся, как твои родители. Просто Зела устала, а там ей предложили интересную роль. Вот и все. Да и ты уже не ребенок.

Последние слова подействовали. Эдгар сник. Он действительно частенько забывал, что уже взрослый.

— Я никогда не женюсь, — заявил он разочарованно, — и не заведу детей. Лучше собаку, кошку, попугая и десяток игуан.

Ричард посмотрел на него и усмехнулся.

— Вот тут ты прав.