Призрак Мастера

— А ты не догадался?

— Да где уж мне… Однако ты не прав! Допустим, я совершил ошибку, но ведь наказана Алина, а не я. Благородные люди так не поступают.

Булгаков покачал головой:

— Я думал, ты умнее. Ну ладно, объясню, хотя если бы всё получилось так, как надо, можно было бы обойтись без объяснений.

— Как надо — это как?

— Я хотел, чтобы Алина была со мной?

— В загробном мире? Ты с ума сошёл!

— Глеб! Если б ты знал… Здесь так одиноко! Ты думаешь, это наслаждение — бродить по райскому саду и слушать пение заморских птиц? А вокруг одни и те же лица… С ума можно зайти!

— Но почему именно Алина? Да мало ли тут девиц, выбирай любую!

Понятно, что такие слова в иной ситуации Глеб произнести не смог бы. Отправить на тот свет невинного человека — это намерение ничем невозможно оправдать. Однако Булгаков почему решился?

А тот лишь намекнул:

— Если бы ты дочитал книгу того блогера до конца, тогда бы понял.

— У меня нет времени на чтение, и без того съёмки затянулись.

Булгаков задумался — видимо, не хотел ворошить прошлое. Но ведь иначе никак нельзя, придётся рассказать о том, в чём никогда и никому бы не признался, только в своих произведениях расставил тайные знаки, по большому счёту не надеясь, что кто-нибудь поймёт. И впрямь, только одному из многих это удалось.

— Ну ладно, расскажу. Дело в том, что в юности я был влюблён в очаровательную девицу, её звали Кира, однако мы расстались по настоянию её отца. Он — камергер при дворе Его Величества, а мой отец — всего лишь священник, богослов. Я долго тосковал, а потом женился на другой, и вот как-то случайно встретил Киру на Пречистенке. К этому времени она уже была замужем за князем, родила ему двух дочерей… — Булгаков вздохнул, видимо, не просто заново переживать то, что случилось много лет назад, но затем продолжил: — Муж Киры ушёл добровольцем на войну, ну и понятно, что у нас снова завертелось, закрутилось, теперь уже вполне всерьёз. А в декабре семнадцатого года снова приезжаю в Москву и узнаю, что Кира вместе с мужем покидает большевистскую Россию… Не знаю, как выжил, но до сих пор забыть Киру не могу.

— Миша, я как никто тебя понимаю! Но зачем же ломать мою жизнь? Зачем отбирать у меня Алину?

Булгаков снова задумался, пытаясь подобрать нужные слова:

— В одном из писем Сталину я назвал себя мистическим писателем. Так оно и есть, я верю в предназначение судьбы, в переселение душ… Ну как я мог не влюбиться в твою Алину, если она и Кира родились в один и тот же день, но с разницей в сто лет?

Это и впрямь что-то запредельное! Алина исполняет роль героини самого знаменитого из его романов, и вдруг такое совпадение.

— А ты не врёшь?

— Другого послал бы куда подальше за такие слова, но тебе простительно. Если не веришь, поезжай в Париж, на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, там на могильной плите указаны даты рождения и смерти княгини Киры.

Тут вроде бы совсем некстати у Глеба в голове возникла мысль: не будь этой заумной идеи, когда в своём фильме фактически лишил Мастера лица, тогда, возможно, призрак и не возник бы в его воображении. Всё вполне логично, поскольку нельзя отвергать желание автора предстать перед публикой, пусть в чужом обличье. Вот он и нашёл альтернативный вариант, став действующим лицом драмы, которая развернулась вокруг съёмок фильма. Тогда-то Алина ему и приглянулась — в этом Глеб отчасти виноват. И вот теперь случилось неизбежное, поскольку за всё в жизни приходится платить — и за бесчестные поступки, и за минуты легкомыслия, и, как ни странно, за будущий успех, а в этом Глеб ничуть не сомневался.

Но что сделано, то сделано, надо искать выход из этой ситуации, однако Булгаков его опередил, предложив компромиссное решение:

— Ладно, Глеб, пусть Алина останется с тобой. Но разреши мне иногда вас навещать.

— Ночью?

— Других вариантов нет. Днём я превращаюсь в некий двумерный силуэт.

— И как ты себе представляешь эту встречу? Мы с Алиной лежим в постели, оба голые… Нет, я не согласен.

— Что ж, тогда я снова обращусь за помощью к Тофане.

«Вот оно в чём дело, ему помогают персонажи "закатного романа"! Но если он использует такие методы, тогда и мне придётся идти напролом»:

— Если ты ещё раз сделаешь то же самое, фильма не будет. Я его уничтожу, не сомневайся!

Похоже, Булгаков ничего подобного не ожидал:

— Ну зачем же так? Твой фильм почти готов, все эпизоды с участием Алины уже сняты. Ты не имеешь права уничтожить всё без моего согласия!

— В твоём романе сказано, что рукописи не горят, однако о фильмах нет ни слова.

А Булгаков снова о своём:

— Отдай мне Алину, я не могу без неё!

— И я!

Так ни о чём и не договорились.

Глава 5. Происки Тофаны

Когда наутро Глеб снова приехал в клинику, у дверей палаты, где лежала Алина, он обнаружил вооружённую охрану. Врач пояснил:

— Это сделано по распоряжению главы Следственного комитета. Видимо, он тоже поклонник её таланта, поэтому и такие строгости.