Призрак Оперы

На самом же деле Габриель и Мерсье вовсе не были спокойны. Однако они получили указание, которое буквально парализовало их. Ни под каким видом, ни за что на свете нельзя было нарушать уединение директоров. Реми преступил запрет, но это ни к чему не привело.

Да вот он как раз возвращается из новой своей экспедиции. Вид у него совсем потерянный.

– Ну что, вы с ними говорили? – спрашивает Мерсье.

– Моншармен открыл мне наконец дверь, – отвечает Реми. – У него глаза на лоб лезли. Я думал, он меня ударит. Я слова не успел сказать, а он, представьте себе, прокричал мне: «У вас есть английская булавка?» – «Нет», – отвечал я. «Тогда оставьте меня в покое!..» Я хочу ему объяснить, что в театре происходят неслыханные события, а он знай кричит: «Английская булавка? Дайте мне немедленно английскую булавку!» Услыхав его – он кричал как оглашенный, – прибегает человек из администрации с английской булавкой; схватив ее, Моншармен тотчас закрывает дверь у меня под носом! Вот и все!

– И вы не смогли сказать ему: «Кристина Дое…»

– Хотел бы я на вас при этом посмотреть!.. Он весь кипел от бешенства… И думал только о своей английской булавке. Если бы ее тут же не принесли, его наверняка хватил бы удар! Безусловно, все это ненормально, наши директора, видимо, сходят с ума!..

Секретарь Реми недоволен. И не скрывает этого.

– Так продолжаться не может! Я не привык, чтобы со мной обращались подобным образом!

Внезапно Габриель шепчет:

– Тут, верно, опять не обошлось без П. О.

Реми усмехается. Мерсье вздыхает, собираясь, видимо, сделать какое-то признание… Но, взглянув на Габриеля, знаками призывающего его молчать, остается нем.

Меж тем директора не показываются, а время уходит, и Мерсье, чувствуя свою все возрастающую ответственность, наконец не выдерживает.

– Придется самому бежать, чтобы поторопить их! – решает он.

Габриель, помрачнев внезапно, останавливает его с очень серьезным видом.

– Подумайте, что вы делаете, Мерсье! Если они не выходят из своего кабинета, стало быть, так надо! У П. О. немало разных трюков в запасе!

Но Мерсье качает головой.

– Тем хуже! Пойду! Если бы послушали меня, то давно уже все рассказали бы полиции! – И он уходит.

– Что все? – тотчас спрашивает Реми. – О чем следовало сказать полиции? Ах, так вы молчите, Габриель!.. Значит, вас тоже посвятили в тайну! Ну что ж, неплохо было бы посвятить и меня, если не хотите, чтобы я во всеуслышание заявил, что все вы сошли с ума!.. Да, действительно сошли с ума!

Габриель глупо таращит глаза, делая вид, будто не понимает столь неуместного выпада господина личного секретаря.

– Какая тайна? – шепчет он. – Не понимаю, что вы имеете в виду.

Реми выходит из себя.

– Сегодня вечером во время антрактов здесь, на этом самом месте, Ришар и Моншармен вели себя как сумасшедшие.

– Я ничего не заметил, – с досадой ворчит Габриель.

– Значит, вы единственный!.. Неужели вы думаете, что я их не видел!.. И что господин Парабиз, директор банка «Креди сантраль», ничего не заметил?.. И что у господина посла Бордери нет глаз?.. Но, господин хормейстер, все абонированные показывали друг другу пальцами на наших директоров!

– И что же они такого делали, наши директора? – спрашивает Габриель с глупейшим видом.

– Что они делали? Да вы лучше, чем кто-либо, знаете, что они делали!.. Вы сами здесь были!.. И наблюдали за ними вместе с Мерсье! И вы были единственным, кто не смеялся…

– Я не понимаю!

Очень холодно и «отстраненно» Габриель воздевает руки вверх и опускает, выражая, видимо, своим жестом, что его этот вопрос совершенно не интересует.

Но Реми не унимается.

– Что это еще за новая мания?.. Теперь они, видите ли, не желают, чтобы к ним кто-либо приближался!

– Как? Они не желают, чтобы к ним кто-либо приближался?

– Они не желают, чтобы к ним прикасались!

– Вы действительно заметили, что они не желают, чтобы к ним прикасались? Это, безусловно, странно!

– Значит, вы согласны! Ну наконец-то! И они ходят, пятясь задом!

– Пятясь задом! Вы видели, как наши директора ходят, пятясь задом! А я думал, только раки имеют обыкновение пятиться задом.

– Не смейтесь, Габриель! Не смейтесь!

– Я и не смеюсь, – возражает Габриель, стараясь выглядеть как можно серьезнее.

– Прошу вас, Габриель, не могли бы вы мне объяснить, ведь вы ближайший друг дирекции, почему в антракте после сцены в саду, когда возле фойе я шел с рукой, протянутой навстречу господину Ришару, я вдруг услышал, как господин Моншармен торопливо сказал мне тихим голосом: «Отойдите! Отойдите! Главное, не прикасайтесь к господину директору»? Разве я чумной?

– Невероятно!

– А несколько минут спустя, когда господин посол Бордери направился, в свою очередь, к господину Ришару, разве вы не видели, как господин Моншармен встал между ними, и не слышали, как он закричал: «Господин посол, заклинаю вас, не прикасайтесь к господину директору!»

– Потрясающе!.. И что же делал Ришар в это время?