Призрак Оперы

Таким образом, старуха лишалась возможности вступить в контакт с Призраком. И она безропотно подчиняется, ибо мадам Жири представляет теперь собой жалкое зрелище: как перепуганная насмерть курица, она оторопело таращит глаза под растрепавшимся хохолком, вздыхая так тяжко, что того и гляди не выдержат и рухнут колонны главной лестницы, в гулком коридоре ей уже слышится шум шагов комиссара, которым пригрозил директор.

А господин Ришар тем временем отвешивал приветственный поклон, пятясь задом, словно перед ним стоял всемогущий высокопоставленный чиновник, коим является заместитель министра изящных искусств.

Однако если бы подобные знаки учтивости, находись перед господином директором заместитель министра, не вызвали бы ни малейшего удивления у наблюдавших за этой сценой, столь же естественной, сколь и необъяснимой, то теперь они повергли их в изумление, впрочем вполне понятное, ибо перед господином директором никого не было.

Господин Ришар отвешивал поклоны в пустоту, сгибался перед вакуумом и отступал – пятясь задом – неизвестно перед кем…

Наконец в нескольких шагах от него господин Моншармен проделал то же самое, что и он.

…И, оттолкнув господина Реми, умолял господина посла Бордери и господина директора банка «Креди сантраль» не «прикасаться к господину директору».

Преследуя свою идею, Моншармен вовсе не ожидал, что Ришар скажет ему сейчас в связи с исчезновением двадцати тысяч франков: «Может, это господин посол, или господин директор банка «Креди сантраль», или даже секретарь, господин Реми…»

Тем более что во время первой сцены, по признанию самого Ришара, Ришар после того, как его задела мадам Жири, не встретил никого в этой части театра… Почему же, спрашивается, если требовалось в точности повторить те же самые движения, он должен встретить кого-то сегодня?

Пройдя сначала пятясь задом в знак приветствия, Ришар из предосторожности продолжал двигаться таким же образом вплоть до административного коридора… Сзади за ним по-прежнему следил Моншармен, а сам он следил за «подходами к себе» спереди.

Еще раз повторяю, столь необычный способ передвижения за кулисами, принятый вдруг директорами Национальной академии музыки, не мог, разумеется, остаться незамеченным. И был замечен.

К счастью для господина Ришара и господина Моншармена, в момент этой курьезной сцены почти все «мышки» находились наверху.

Иначе господа директора имели бы огромный успех у девушек.

Но они думали лишь о своих двадцати тысячах франков.

Добравшись до полутемного административного коридора, Ришар тихим голосом сказал Моншармену:

– Я уверен, что ко мне никто не прикасался… А теперь держись от меня подальше и следи за мной из темноты до самой двери моего кабинета… Лучше, чтобы никто ничего не заметил, и тогда мы увидим, что произойдет.

– Нет! Ришар! Нет!.. – возражает Моншармен. – Иди впереди, я пойду сразу же следом за тобой! И не отстану от тебя ни на шаг!

– Но, – воскликнул Ришар, – так у нас никогда не украдут наши двадцать тысяч франков!

– Надеюсь! – заявляет Моншармен.

– В таком случае то, что мы делаем, глупо!

– Мы повторяем в точности все, что делали в прошлый раз… В прошлый раз я подошел к тебе, когда ты уходил со сцены, в углу этого коридора и следовал за тобой сзади.

– Верно! – вздыхает Ришар, качая головой и покорно подчиняясь Моншармену.

Через десять минут оба директора заперлись в своем кабинете.

Моншармен самолично положил ключ себе в карман.

– В прошлый раз, – молвил он, – мы сидели взаперти вдвоем до тех пор, пока ты не покинул Оперу, отправившись к себе домой.

– Верно! И никто не приходил, никто нас не беспокоил?

– Никто.

– В таком случае, – высказал предположение Ришар, пытавшийся вспомнить все до мельчайших подробностей, – меня наверняка обокрали по дороге из Оперы домой.

– Нет! – как никогда резко отрезал Моншармен. – Нет! Это исключено… Я сам отвез тебя домой в моем экипаже. Двадцать тысяч франков исчезли у тебя дома, теперь у меня нет ни тени сомнений. – Эта мысль завладела отныне Моншарменом.

– Невероятно! – запротестовал Ришар. – Я уверен в своей прислуге!.. Но если бы кто-то и совершил такое, то он уже давно сбежал бы.

Моншармен пожал плечами, давая понять, что детали его не интересуют.

После чего Ришар приходит к выводу, что Моншармен позволяет себе разговаривать с ним недопустимым тоном.

– Довольно, Моншармен!

– Хватит, Ришар!

– Ты смеешь подозревать меня?

– Да, в скверной шутке!

– Двадцать тысяч франков – это не шутка!

– Я совершенно с тобой согласен! – заявляет Моншармен, развертывая газету и демонстративно погружаясь в чтение.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Ришар. – Будешь читать газету?

– Да, Ришар, до тех пор, пока не повезу тебя домой.

– Как в прошлый раз?

– Как в прошлый раз.

Ришар вырывает газету из рук Моншармена. Моншармен, разгневанный, встает. Он видит перед собой взбешенного Ришара, и тот, скрестив на груди руки – испокон веков жест этот означает дерзкий вызов, – говорит ему: