Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты

Он закурил трубку и повернулся ко мне спиной. Очевидно, я прикоснулся к тайне мадемуазель Стейнджерсон. Вероятно, Рультабийль решил, что раз ему не удалось найти разгадку ужасной тайны, связавшей Ларсана и мадемуазель Стейнджерсон, здесь, во Франции, значит корни ее нужно искать в Америке, в тех временах, когда она жила там. И юный журналист тут же сел на пароход. В Америке он узнал, кто такой Ларсан, и собрал сведения, которыми мог заткнуть ему рот. Ведь он был в Филадельфии!

Но что же это все-таки была за тайна, заставившая молчать мадемуазель Стейнджерсон и Робера Дарзака? По прошествии стольких лет, после появления в прессе некоторых скандальных публикаций, теперь, когда господин Стейнджерсон знает все и все простил, – теперь можно об этом рассказать. Впрочем, рассказывать тут особенно нечего, но это поставит вещи на свои места, поскольку находились жалкие люди, обвинявшие мадемуазель Стейнджерсон, которая в действительности во всем этом мрачном деле с самого начала была жертвой.

Началось все давно, когда она, совсем еще юной девушкой, жила с отцом в Филадельфии. Там, на вечере, она познакомилась с другом отца, тоже французом, который очаровал ее своими манерами, умом, нежностью и любовью. Говорили, что он богат. Он попросил руки мадемуазель Стейнджерсон у прославленного профессора. Тот навел справки о господине Жане Русселе и сразу же понял, что имеет дело с проходимцем. Как вы уже догадались, Жан Руссель был не кто иной, как знаменитый Балмейер, скрывавшийся от преследования французских властей в Америке. Но этого не знали ни профессор, ни его дочь. Прозреть ей довелось при следующих обстоятельствах. Господин Стейнджерсон не только не согласился выдать дочь за Русселя, но и отказал ему от дома. Юная Матильда, сердце которой раскрывалось навстречу любви и для которой ее Жан был самый красивый и хороший, рассердилась. Она не скрывала от отца своего неудовольствия, и тот отправил ее, чтобы она немного остыла, к старой тетке, жившей на берегах Огайо, в Цинциннати. Жан последовал туда за ней, и, несмотря на глубокое уважение к отцу, Матильда решилась обмануть бдительность тетки и убежать с возлюбленным, чтобы, воспользовавшись свободою американских законов, поскорее обвенчаться. Сказано – сделано. Они сбежали, но недалеко, в Луисвилль. Там в одно прекрасное утро раздался стук в дверь. Это была полиция, желавшая арестовать Жана Русселя, что она и сделала, несмотря на протесты и крики дочери профессора Стейнджерсона. Заодно полицейские сообщили Матильде, что ее муж – знаменитый Балмейер.

В отчаянии, после неудавшейся попытки самоубийства, Матильда вернулась к тетке в Цинциннати. Та, увидев ее, чуть не скончалась от радости. Она всю неделю искала Матильду где могла и еще не набралась смелости сообщить о происшедшем отцу девушки. Матильда поклялась тетке, что отец никогда ни о чем не узнает. Тетке это было на руку: она понимала, что проявила в столь серьезных обстоятельствах непростительное легкомыслие. Через месяц мадемуазель Матильда Стейнджерсон возвратилась к отцу, раскаявшаяся, с сердцем, умершим для любви; ей требовалось лишь одно – никогда больше не слышать о своем муже, страшном Балмейере, и тогда она сумеет сама простить себя и подняться в своих глазах, посвятив жизнь неустанному труду и принеся себя в жертву отцу.

Она сдержала слово. И вот, после того как она призналась во всем Роберу Дарзаку, считая, что Балмейера нет в живых, так как прошел слух о его смерти, и с безграничной радостью согласилась после стольких лет искупления связать свою жизнь с надежным другом, Жан Руссель, Балмейер ее юности, воскрес. Он тут же дал ей понять, что не допустит ее брака с Робером Дарзаком, и заявил, что всегда любил ее – что, увы, было правдой.

Мадемуазель Стейнджерсон без колебаний рассказала все Дарзаку и показала письмо, в котором Жан Руссель – Фредерик Ларсан – Балмейер напоминал ей о первых часах их союза в прелестном домике священника, снятом ими в Луисвилле: «…домик священника все так же очарователен, а сад все так же свеж». Негодяй писал с большим чувством и выражал желание вернуться с ней туда. Мадемуазель Стейнджерсон заявила Роберу Дарзаку, что, если отец хоть что-нибудь узнает о ее былом бесчестье, она покончит с собой. Господин Дарзак поклялся, что заставит американца замолчать – запугает, применит силу, пойдет даже на преступление. Но силы у Дарзака не было, и без умницы Рультабийля он, конечно, потерпел бы поражение.