Призрак Перл-Харбора. Тайная война

Пять дней назад он, медленно угасавший в стылом лагерном бараке, не мог себе представить подобного хода событий. Всемогущий Лаврентий Берия вырвал его из небытия. Подчиняясь воле наркома, десятки разведчиков приняли участие в молниеносной операции. Покинув Москву, замерзавшую и задыхавшуюся в тисках осады, Плакидин за считаные часы преодолел два континента и оказался в США. Впереди его ждала явка с советским резидентом Ахмеровым. Центр назначил ее в итальянском ресторанчике в районе Бруклина. Это место Ивану было знакомо по предыдущей командировке. Закрыв глаза, он пытался представить себе резидента.

Один из лучших разведчиков 1-го управления НКВД в Америке Ицхак Ахмеров, больше известный на Лубянке под псевдонимами Майкл Адамец, Майкл Грин и Билл Грейнике, добывал ценнейшую информацию — подлинники документов из Пентагона и Госдепа. Агенты из этих ведомств сумками приносили на явки секретные депеши, распоряжения и докладные. Объем был настолько велик, что группа из трех помощников Ахмерова не успевала переснимать их на микропленки.

Наряду с блестящими организаторскими способностями, Ицхак обладал поразительной способностью завоевывать доверие окружающих. Перед его обаянием и умением польстить мало кто мог устоять. После предательства связника 4-го отдела 1-го управления НКВД Чэмберса он в короткий срок восстановил работу резидентуры, а позже приобрел ряд перспективных источников. Вскоре созданная им агентурная сеть покрыла почти все Восточное побережье США, а несколько агентов заняли ключевые посты в министерствах экономики и энергетики. Его успехи вынуждали руководство советской разведки закрывать глаза на многие прегрешения «горячего южанина».

Ахмерову, выросшему в Баку, где жизнь била ключом, трудно было вместить свою неуемную натуру в аскетические шоры «железного рыцаря революции». Он позволял себе обедать в самых шикарных ресторанах и отдыхать во Флориде в компании соблазнительных стриптизерш. Его женитьба на племяннице лидера коммунистов США Эрла Броудера — хорошенькой Хелен Лоури вызвала шок в управлении разведки. Ахмеров нарушил табу и перешел все мыслимые и немыслимые границы — нелегал мог позволить себе только одну любовь: любовь к Родине и только одну связь — с НКВД.

В какой-то момент казалось, что для Ицхака все кончено. Нарком Ежов в поисках «врагов народа, пробравшихся в советскую разведку», каленым железом выжигал измену. К лету 1938 года большинство резидентур оказались обезглавленными.

Ахмеров уцелел. Его спасло от неминуемой расправы не объяснение, не лишенное кавказкой хитрости, и не влияние через Хелен на ее дяденьку — норовистого Броудера, который и сам-то находился под контролем Особого сектора ЦК. Его спасли близкие отношения с Гарри Гопкинсом, другом президента Рузвельта, и Элджером Хиссом, занимавшим важный пост в управлении Госдепа Дальнего Востока. Оба были позарез нужны наркому НКВД, и потому «горячего южанина» решили не трогать.

Многое из этого не было известно Плакидину, но то, что Ицхак мог сыграть важную роль в предстоящей операции, у него сомнений не вызывало. Он пытался сосредоточиться на предстоящей беседе и продумывал ее варианты, но так не сделал окончательного выбора. Поезд въехал в каменные джунгли Нью-Йорка. Пассажиры оживились и стали собираться. Иван присоединился к ним и на перрон вокзала вышел полным сил и энергии.

Прошло пять лет с тех пор, как разведчик Плакидин покинул город. Память не подвела; он быстро отыскал итальянский ресторан, где была назначена явка с Ахмеровым. В нем почти ничего не изменилось, разве что строгие костюмы официантов, фронтовые фотографии и плакаты, призывающие бороться с немецкими шпионами и диверсантами, напоминали о том, что война в далекой Европе своими отголосками докатилась и сюда.

До встречи с Ицхаком оставалось время, и Иван воспользовался этим. После изматывающей дороги через полмира, из того ада, где властвовали цербер Волчок и сторожевой пес Троцкий, ему хотелось сполна насладиться редкими минутами покоя перед тем, как погрузиться в мир тайной войны. Заказав легкую закуску, он мелкими глотками пил коньяк, прислушивался к завораживающей мелодии негритянского блюза, наслаждался пением певца и учился радоваться мелочам жизни. Она опять возвращалась к нему, как и тогда — в далеком 1912 году.

В тот год, в сентябре, Одесса изнывала от невероятной жары. Дикие пляжи в районе Лузановки снова ожили, и вся Молдованка и Пересыпь повалили к морю. Вместе с Вовиком Крамлиди, Юркой Сердюком и Саней Кововым он, поживившись кавунами на бахче у Евсеича, отправился на пляж. Там ныряли и гонялись друг за другом, наслаждаясь остатками последнего тепла перед наступлением промозглой и слякотной зимы. Затем, забравшись на баркас, уминали за обе щеки сладкие, как сахар, кавуны и, наевшись до отвала, откликнулись на спину. У них уже не оставалось сил пошевелить ни ногой, ни рукой. Запах просмоленных досок кружил голову, а легкая качка убаюкивала…

— Столик заказывали на двоих? — это вопрос вернул Ивана из далекого прошлого.