Призрак Проститутки

Как только они вышли, Харви недоверчиво опустился на краешек большого круглого кресла и вытащил из чемоданчика маленькую черную коробочку. Включив ее, он произнес:

— Для начала нашей беседы скажу вам, что я приехал сюда не баклуши бить.

— Вполне понимаю, — сказал Розелли.

— Если вы подключили запись, лучше выключите ее и сидите спокойно. Если у вас где-то крутится магнитофончик, вы только зря потратите пленку. Эта черная коробочка не даст ничего записать.

И словно в подтверждение слов Харви из прибора раздалось легкое, весьма неприятное электронное гудение.

— Так вот, — продолжал Харви, — мне плевать, с кем вы раньше имели дело, теперь вы будете иметь дело со мной, и только со мной.

— Согласен.

— Слишком быстро соглашаетесь. У меня есть целый ряд вопросов. Если вы не дадите мне удовлетворительных ответов, я выброшу вас из проекта. А если попробуете поднять шум, отдам вас на съедение волкам.

— Слушайте, мистер ОʼБрайен, не грозите. Ну что вы можете мне сделать — убить? Я ведь уже побывал в том месте. — Он кивнул как бы в подтверждение своих слов и спросил: — Что будете пить?

— Ничего, я при исполнении служебных обязанностей, — сказал Харви, — нет, спасибо. Повторяю: мы знаем, почему вы в это ввязались. Вы нелегально прибыли в США, когда вам было восемь лет, и звали вас тогда Филиппо Сакко. Теперь вы хотите получить гражданство.

— Мне следовало бы его иметь, — сказал Розелли. — Я люблю эту страну. Миллионы людей, имеющих гражданство, ненавидят ее, а я, не имея паспорта, ее люблю. Я патриот.

— О том, чтобы провести меня или тех, кого я представляю, не может быть и речи, — сказал Харви. — Попробуйте выкинуть какую-нибудь штуку, и я живо вас депортирую.

— Вам нет нужды говорить со мной, держа палку над головой.

— Вы предпочли бы, чтобы я говорил за вашей спиной, что держу вас за короткие волоски?

Розелли рассмеялся. Веселился он один и тем не менее утихомирился не сразу.

— По-моему, мистер ОʼБрайен, — сказал он, — вы типичный мерзавец.

— Подождите, пока я вас вздую как следует.

— Выпейте чего-нибудь, — предложил Розелли.

— Мартини. Залейте лед виски, перемешайте и добавьте джина.

— А вам, сэр, — обратился ко мне Розелли, — чего бы вы хотели?

Я посмотрел на него и ничего не ответил. Быть элементарно нелюбезным с незнакомым человеком оказалось труднее, чем я ожидал. К тому же мне хотелось выпить. Розелли пожал плечами, встал и подошел к белому роялю. Мы с Харви продолжали молча сидеть. Розелли протянул Харви мартини. Себе он налил бурбона со льдом и виски для меня, которое поставил на столик рядом с моим креслом, — ловкий шаг со стороны Розелли, решил я, поскольку стакан с виски то и дело отвлекал мое внимание.

— Давайте рассмотрим проблему с положительной стороны, — сказал Розелли. — Что, если я все сделаю? Что, если Великан…

— Распутин.

— Что, если пуля попадет в цель?

— В таком случае, — сказал Харви, — вы получаете гражданство.

— За успех, — сказал Розелли, поднимая свой стакан.

— А теперь ответьте на мои вопросы, — сказал Харви.

— Давайте спрашивайте.

— Во-первых, как вы оказались причастны к этому проекту?

— Классик Боб явился ко мне.

— Почему?

— Мы знали друг друга.

— И как вы поступили дальше?

— Отправился к Сэму.

— Почему?

— Потому что мне надо было повидаться со Святым.

— Зачем?

— Вы знаете.

— Пусть вас не волнует, что я знаю. Отвечайте на мои вопросы.

— Святой — единственный, кто знает достаточно много кубинцев и может выбрать наиболее подходящего для этого дела.

— Сэм что-нибудь сделал?

— Помимо того, что все завалил? — спросил Розелли.

— Да.

— Проволынил. Подобрал нескольких человек. В общем, не потрудился как следует.

— Однако сумел устроить неприятности Классику Бобу с ФБР.

— Это вы сказали, не я.

— Зато вы сказали, что Сэмми все завалил, — сказал Харви.

— Я не знаю, что он там сделал. По моим расчетам, мы готовы были действовать. Распутин должен был слететь за борт до выборов Никсона в президенты. Потому я и задаю единственный вопрос: Сэм вставил палки в колеса?

— Мы говорим о тридцать первом октября прошлого года в Лас-Вегасе.

— Да.

— Значит, по-вашему, Сэм это сделал?

— Я бы не хотел говорить то, чего не могу доказать.

— Сэм похваляется, — сказал Харви, — будто работает с кем-то из моих коллег.

— Для человека, который должен держать рот на замке, Сэм слишком раскрывает его, — заметил Розелли.

— Почему?

— Тщеславие.

— Поясните, — попросил Харви.

— Однажды на арене появился еще один некрасивый маленький парнишка с некрасивой маленькой женой — так начинал Сэм. А теперь только и слышно, как он похваляется: «Мы, итальянцы, лучшие любовники в мире. Мы можем переплюнуть любого негра в самый его хороший день. Взгляните на доказательства».

— И кому же он такое говорит?

— Тупицам, которые его окружают. Но слухи-то разносятся. Слишком много он хвастает. Тщеславие. Он говорит: «Взгляните на доказательства. В мире два лидера: Кеннеди и Кастро». — Розелли осекся. — Извините. Вы не возражаете против употребления имен?

— Все в порядке, — сказал Харви. — Можете употреблять.