Призрак Проститутки

— До известного предела, — сказал Проститутка. — А вот Розен, по-моему, скоро готов будет перейти Рубикон. После чего ему придется жениться на ней. Я думаю, именно это и произойдет. У нее есть собственные деньги, она предана как собака тому, кто является ее хозяином, так что, вопреки обыкновению, нам надо поощрять сексуальное сближение. Должен сказать, на нашем пути были прелюбопытные препятствия. Три вечера подряд Арнольд не мог заставить себя пойти дальше поцелуя в губы. «Все во мне восстает против этого», — признался он мне. «А ты не слишком застенчив?» — спросил я. «Да, мне страшновато», — сказал он. «Поведи ее в кино, — посоветовал я, — положи руку ей на плечи. Потом передвинь на грудь».

При этом Проститутка посмотрел на нас.

— Один феномен не перестает меня удивлять. Каким бы умудренным ни был агент, с которым ты имеешь дело, рано или поздно выявляется, что он в чем-то недоразвит и требует элементарного обучения. Так мне пришлось вести Розена по лабиринтам ухаживания. «Если ты не можешь заставить себя передвинуть руку, — сказал я ему, — медленно и, конечно, про себя сосчитай до десяти и за это время сосредоточься мыслью на том, что ты не будешь уважать себя, если не примешь вызова. Тогда при счете „десять“ опускай руку». Розен подумал и сказал: «Такими приемами пользовался Жюльен Сорель в „Красном и черном“.» «Безусловно, — согласился я, — а автор этого романа Стендаль был великим психологом». И знаете, стоило Розену представить себя Жюльеном Сорелем, как это сработало. К каждому агенту надо подбирать свой ключ. Дело стало продвигаться. Сейчас могу сказать, они валяются на полу в ее гостиной. До совокупления дело еще не дошло, но Розен на пути. Ее тянет часами заниматься различными извращениями — вид секса, характерный, я полагаю, для существ, погрязших в трясине. Тем не менее надеюсь, все получится. Розен встречается с ней каждый вечер, он признался в своих дотоле гомосексуальных связях, и Нэнси совершенно им пленена. Ей представляется, что они оба — девственники. Поскольку он к тому же еврей и она явно решила обратить его в свою веру, перед нами плодотворная qui pro quo[209]. Розен жертвует своей религией и холостяцким образом жизни; Нэнси подключает нас на самом высоком уровне к Госдепу.

— Не уверен, что у вас получилось уравнение, — заметил Кэл.

— Хотите групповое пари?

— Да. Один из нас в течение двух месяцев угощает ужином в «Сан-Суси».

— Идет, — сказал Проститутка. — Я рассчитываю есть и пить не за свой счет. Как вы видели, роман «Красное и черное» оказался чрезвычайно полезным. Совсем как мадам де Реналь, мисс Уотерстон снедаема страстью. По моему совету Арнольд пропустил пару дней, и она была просто вне себя. Я убежден, что довольно скоро Розен пустится в узаконенные авантюры. В конце концов, она вызывает в нем сознание свой силы и цели.

— Подождите, пока у него откроются глаза и он поймет, что она «ничем не примечательна, как столб», — сказал Кэл.

— Я жалею, что так охарактеризовал ее, — сказал Хью. — Арнольд показывает мне ее фотографии в летних платьях. Она расцвела. Говорю вам: прежде чем расстаться со своим Розовым Кустом, она поймет, что его карьера имеет первостепенное значение для них обоих и что лучше отдать священную чашу на хранение управлению, чем Госдепу. Предоставьте все Арнольду. Он сейчас восходит на вершину, и он знает, как маневрировать. Другой мужчина мог бы за неделю соблазнить девицу, а потом год решать, как быть дальше.

— Ну, поставим на то, чтоб вы выиграли, — сказал Кэл. — Даже если мне придется покупать вино.

— Да, возможность знать, что замышляет Раск, можно считать хорошей сделкой, — произнес Проститутка.

— Что ж, я могу с этим согласиться.

— Конечно, — сказал Хью. — Поскольку меня сейчас интересует Куба, Раск может стать существенным фактором. Года два назад, когда все, включая и вас, Кэл, видели в Карибах главную цель, я считал это побочным фактором в общем спектакле. Сейчас, после залива Свиней и операции «Мангуста», Куба вообще задвинута на заднюю горелку. Однако я очень встревожен. Сейчас Кубу могут ловко использовать Хрущев и Мао.

— Вот это мне неизвестно, — заметил Кэл. — Мне представляется, что Хрущев и Мао в данный момент весьма далеки друг от друга.