Призрак Риаведи

Маэдо был прав: Тереза не скучала. Дважды съездила на охоту, оба раза готовили дичь в доме номер 4: Хэнк решил, что неприлично ходить на ужин к женщине в отсутствие и мужа, и опекуна. Нет, он не пытался принизить этим самостоятельность Терезы. Она наконец сообразила: таким образом он проявлял заботу. И в заботе готов был зайти достаточно далеко. Когда она во время совместной трапезы обмолвилась, что собирается в лес за кореньями, он всполошился и несколько минут ее отговаривал; поняв же, что она тверда в своем намерении, скрипнул зубами и предложил ее сопроводить. Это была настоящая жертва: в сборе кореньев как таковом Хэнк не видел смысла, он вызвался помочь только ради безопасности госпожи Ильтен. Нет, скорее ради соблюдения приличий и традиций. Положа руку на сердце, он считал, что встреча госпожи Ильтен с крупным диким зверем или разбойником с топором окончится фатально отнюдь не для нее. Но от стереотипов никуда не деться. И незадолго до полудня они отправились в лес с двумя ведрами, которые ему пришлось тащить, и с ружьем, которое он взял на всякий случай.

Против ожиданий, поход за какой-то условно съедобной мутотой оказался не таким уж унылым и довольно познавательным. Соблюдать тишину, как на охоте, не нужно было: коренья ведь не убегают, услышав шум. Они с госпожой Ильтен беседовали всю дорогу. Она рассказывала о лесах на ее родине и о том, чем они богаты, о разнообразной растительности и — что было Хэнку особенно интересно — о дичи и способах охоты на нее. В какой-то момент они заспорили, потом вроде пришли к согласию… Заговорили о том, что общего у охоты и войны, и Хэнк вдруг понял, что госпожа Ильтен знает о войне не понаслышке. Как женщину пустили на войну? В голове такое укладывалось с трудом. Женщины дрались только у зохенов. Хотя, правду сказать, госпожа Ильтен сильно смахивала на зохенку — ни в коем случае не внешностью, но манерами и увлечениями точно.

Открытие, что эта женщина приходится ему коллегой, поразило Хэнка до глубины души. Впрочем, говоря о солдатах разных армий, их обычно не называют коллегами. Либо союзники, либо потенциальные противники, либо реальные враги. Понять бы, кто они друг другу. Быть ее противником совершенно не хотелось, а для союзников у них слишком разные жизненные позиции. К концу похода Хэнк почти определился со статусом: вооруженный нейтралитет с периодическими совместными операциями против общего врага. К общему врагу были причислены птицы и дурацкие коренья.

Тереза отблагодарила Хэнка на свой лад: ему досталось полведра кореньев. Он отказывался — ну на что этот силос нужен? Потом осознал, что проще взять, чем отбояриться. И не прогадал: Лика неожиданному гостинцу очень обрадовалась, часть потушила, а часть замариновала, и вышла вкуснятина. Получив положительное подкрепление, Хэнк задумался о том, чтобы повторить поход, и даже сам предложил это внезапно удивившейся госпоже Ильтен.

Лика против отлучек мужа с чужой женой абсолютно не возражала. И не то чтобы ему вздумалось поинтересоваться ее отношением к происходящему, а тем более как-то корректировать свое поведение в связи с этим. Но от того, чтобы втихую ревновать и тайком плакать, Лика была далека. Чем больше Билле пропадает в лесу или на озере, тем меньше придирается и бьет. Когда его нет, и дышится легче, не вжимаешь голову в плечи постоянно в ожидании недоброго. А если бы у них с госпожой Ильтен сложилось в смысле секса, было бы вообще замечательно. Но что-то пока не ладилось, и, приходя домой, Билле непременно вспоминал о том, для чего главным образом нужна жена.

Однажды Лика решилась заговорить об этом с Терезой, когда они вместе чистили коренья для консервирования. Мол, если вам Билле приглянулся — так забирайте, не стесняйтесь. У Терезы аж глаза на лоб вылезли. Кулаками махать не стала, и на том спасибо, но обругала еще хуже Билле. Типа, на моего мужика глаз положила, а своего хочешь мне подсунуть? Обойдусь как-нибудь без твоего супермена, сама его ублажай! Это если вкратце, без сопутствующих эмоциональных оценок Ликиной морали и нравственности. А ведь она, Лика, не хотела ничего дурного, наоборот, думала порадовать госпожу Ильтен. Ну да она уже привыкла к несправедливости судьбы вообще и окружающих в частности.

Ильтен и Маэдо неожиданно явились вдвоем, аккурат вечером перед выходными. Оба озабоченные, будто им необходимо сообщить Терезе какую-то неприятную новость вроде того, что они оба с ней расстаются, потому что полюбили друг друга. Она с усилием отогнала эту идиотскую мысль, но на всякий случай грозно подбоченилась:

— Ну? Что у нас плохого?

Они еще и переглянулись! Как пить дать, что-то неладно.

Маэдо развел руками, словно в ответ на не прозвучавшую реплику Ильтена, и молча протянул ей папку. Она вытащила листки, надеясь, что это не штрафы и не повестки в суд — хотя вроде бы причин бояться суда теперь не было. И сперва обрадовалась, поняв, что речь идет о ритуале. Но Ильтен и Маэдо почему-то выглядели нерадостно. Стояли и ждали, когда она дочитает. И она стала читать дальше.