Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи

Насчет «мало ли чего» Белянчиков понял не очень, а найти хозяина – дело вполне конкретное. Захар Гаврилович поманил пальцем криминалиста Воронцову и вместе с тремя омоновцами и полковником направился к дверям коттеджа. В прихожей два бойца уже уложили Хрустика лицом вниз и дожидались начальства.

– В спальне голая девка. Больше никого. – Доложил один из них.

– Захар, проработай пока как следует вокруг. Кладовки, погреба, морозильные камеры. Понял меня? – Попросил Курдюк и прямиком направился в спальню. При виде начальника милиции и бойцов ОМОНа Мака отложила журнал:

– Зачем приперлись?

– Ты бы оделась…

– Это еще зачем? Я в своей спальне.

– Все-таки мы при исполнении, – проворчал Курдюк.

– При исполнении чего? – Усмехнулась Мака и потянулась за сигаретой.

– Как чего? Человека ищем.

– Кого, кого? – Мака откровенно издевалась.

– Дружок твой пропал.

– Почему пропал? Он в Нью-Йорке.

– Где доказательства?

– В сейфе его письмо. Могу показать. – Мака опустила ноги с кровати.

– Не дергайся, без тебя посмотрим. – Гаркнул Курдюк и приказал позвать Белянчикова. Тот явился через минуту и с порога доложил:

– Все осмотрел, его нет. Опросил сотрудников. От Кащеева было зачитано письмо. Он в Америке.

– Выясним. Начинай обыск в спальне.

– Будьте любезны, гражданка, встать и одеться. Я должен провести обыск. – Вежливо обратился к Маке Белянчиков.

– Ордер покажи. – Потребовала Мака.

– Да кто ты такая!? – Разозлился Курдюк: – Ты даже не жена Кащеева. Убрать ее отсюда!

Бойцы содрали со спинки стула халат девушки, набросили на нее и выволокли из комнаты. Полковник прямым ходом направился к сейфу. Еще препираясь с Макой, он заметил, что ключ торчит в замке.

– Надо бы понятых. – Забеспокоился Белянчиков. Он прекрасно понимал – проводя несанкционированный обыск у городского авторитета, можно нажить себе смертельного врага.

– Обойдемся. – Отмахнулся начальник и начал вываливать на пол содержимое сейфа.

– Хоть бы перчатки одели… – Попробовал вмешаться следователь, но был матерно обруган. В сейфе лежали несколько пачек долларов, папки с деловыми бумагами и печати кооператива. На каждой папке имелась надпись. Тут были отчеты всех магазинов Кащеева, кирпичного заводика и автосервиса. Отдельно вылетел на пол почтовый конверт с американским штемпелем.

– Вот этот бери перчатками. – Скомандовал Курдюк. Белянчиков вызвал из коридора криминалиста Воронцову и перепоручил конверт ей. Воронцова и так работала в перчатках. Она осторожно пинцетом извлекла письмо.

– Раскрой. – Продолжал приказывать полковник. Криминалист развернула письмо. Курдюк добыл из кармана очки, нацепил на нос и стал из ее рук, шевеля губами, читать послание бандита.

– Почерк надо проверить. – Закончив чтение, сообщил полковник и вернул очки на место. Тем временем Белянчиков осмотрел шкафы, даже приподнял матрас, но кроме упаковки презервативов, ничего не обнаружил. Полковник сам заглянул за шкаф, проверил тумбочку у кровати, после чего скомандовал:

– Можем закругляться.

– А магазины, кафе, автосервис? – Напомнил следователь.

– Хер с ними. – Ответил начальник и направился к двери.

Маку держали в холле. Она сидела, закинув ногу на ногу, и курила. Когда Курдюк проходил мимо, она тихо, но внятно ему сказала: – А теперь, господин начальник, вам придется готовить за колечко еще и по четвертаку с носа. За хамство надо платить.

– Поживем, увидим. – Буркнул Курдюк и поспешил на улицу.

На вид это была обыкновенная больница, только окна помимо занавесок защищала мелкая железная сетка, да двери открывались специальным крючком, как в метро между вагонами. В отделении на верхнем этаже, кроме сетки, окна изнутри защищали стальные прутья. На верхнем этаже лечили самых тяжелых. Еще месяц назад Лена лечилась там. Никто, даже заведующий отделением профессор Кагарлицкий не верил, что возможно столь внезапное выздоровление. Когда она пришла в кабинет профессора в очередной раз, а заведующий отделением раз в месяц лично обследовал каждого пациента, Лена сказала: «Я хочу навестить Пашу». Кагарлицкий тяжело вздохнул: «Больная, вы должны понять, что вашего мужа нет в живых». – «Я знаю, – ответила она и добавила: – Я хочу навестить могилу.» – «И вы знаете, где похоронен ваш муж»?

Голос доктора не изменился, он говорил как всегда тихо, внимательно изучая реакцию больного по его глазам. Но тогда это спокойствие стоило ему усилий.

«Да, Пашу похоронили в Глухове, где мы жили», – уверенно сообщила Лена. «И вы помните, как он погиб?» – продолжал допрос профессор. – «Его вертолет подбили, и он сгорел». – «А где вы сейчас?» – «Сейчас я в Москве, наша больница называется институт имени Ганнушкина».

Кагарлицкий что-то записал в ее истории болезни и, закрыв тетрадь, задумчиво произнес: «Хорошо, больная, я подумаю».