Призрак Сахары

А потом, случилось что-то уж совершенно странное. Кто-то бросился между мной и убийцей. Воспользовавшись тем, что они позабыли обо мне, я из последних сил подползла к Вику. Я молилась, чтобы не было поздно. Но, всё оказалось зря. Голова, покоящаяся на моих коленях, и уставившаяся в небо остекленевшими глазами, уже не принадлежала живому человеку. Вик был мёртв.

Спазмы сжали горло. Слёзы обжигали глаза, лицо… Я судорожно прижимала к себе тело Вика, передавая своё тепло начинающему остывать единственному родному мне человеку. Всё происходящее было похоже на страшный сон, и я отчаянно пыталась проснуться. Но, пробуждения не было.

Внезапно, я почувствовала прикосновение к себе. Подняв голову, я встретилась с тёмными глазами своего защитника. В них была боль! Он, словно бы разделял её со мной.

Я плохо помню его лицо. Из-за слёз, всё было словно в тумане. Только эти глаза… Тёмные, глубокие, и невероятно тёплые.

Он положил руку на мою, покоящуюся на груди мужа, и слегка сжал её. Он, словно пытался мне что-то сказать. А потом, исчез.

Через пару мгновений, помещение заполнили солдаты.

* * *

Он последними словами проклинал себя за то, что поддался уговорам Мусы, и оставил девушку одну. Торопясь покинуть место происшествия, он закоулками выбирался из города.

Проклятье! Что же с ней теперь будет? Когда все узнают, кто скрывается под одеждой юноши, ей будет грозить огромная опасность. Разумеется, участие в гонках отпадает, само собой. И, что тогда? Молодая, красивая, сломленная горем женщина, она станет лёгкой добычей для всех желающих. В лучшем случае, её сразу же убьют. А, в худшем… Заставят работать в каком-нибудь публичном доме, которых здесь, в Алжире не мало. Да, и за европеек местные мужчины готовы платить огромные деньги.

Этого допустить было нельзя. Срочно нужен был какой-нибудь план.

Полный решимости помочь девушке любой ценой, он нырнул в скрытый от посторонних лаз в стене.

Глава 10

Это был конец! Конец всему. Радости и веселью, счастливой семейной жизни, мечтам о спокойной старости вместе с мужем в огромном, светлом, наполненном детьми и внуками доме. Всё исчезло в одночасье.

Вот уже второй час, я сижу в кабинете начальника форта, и даю какие-то нелепые показания, как будто бы они способны оживить Вика.

Да, мой секрет раскрылся. Всем вокруг стало известно о том, что я – женщина. И теперь, собравшиеся мужчины решали мою судьбу.

Признаюсь, мне уже было совершенно всё равно, что со мной будет. Я потеряла всё. Ничего не осталось. Даже слёз.

Представители американского комитета, который мы должны были представлять на предстоящих соревнованиях, были глубоко оскорблены и шокированы тем, как их провели. Но, даже они не решались поставить окончательную точку в моей судьбе. Все ждали «его». Да, именно от решения «Его превосходительства» шейха Харуна бин Халиля зависела моя дальнейшая судьба. Зная о его крутом нраве и весьма кровожадном характере, никто особо не ручался за то, что мне будет сохранена жизнь.

Несмотря на присутствие французского гарнизона, единственным фактическим правителем здесь являлся именно шейх. Прикажи он казнить меня, никто не смог бы оспорить его решение.

Всех интересовало только это. Убьёт, или нет?

Никто, ни разу не спросил, каково сейчас мне? Как я себя чувствую?

Виктора должны были похоронить завтра поутру. В такой жаре, тела быстро начинали гнить и разлагаться, и, оставлять его для высылки домой, чтобы похоронить на Родине, не было никакой возможности.

«Бедняга, Вик. Тебя лишили даже этого».

За дверью послышались тяжёлые шаги, чьи-то голоса, и в кабинет вошёл «Его превосходительство» собственной персоной. Вслед за ним семенил закутанный в бурнус старичок, служащий, по всей видимости, переводчиком.

Выслушав внимательно всё, что ему рассказали, шейх соизволил уделить мне внимание.

Тяжёлый взгляд из-под чересчур густых нависших бровей, с ног до головы оглядел меня. Он, словно бы решал про себя, что со мной делать. Наконец, видимо приняв какое-то решение, он что-то отрывисто бросил переводчику, и поднявшись, вышел из кабинета.

Старичок, обратившись сразу ко всем присутствующим, огласил приговор:

– «Его превосходительство» шейх Харун бин Халиль был глубоко возмущён поступком этой женщины, – он весьма бесцеремонно ткнул в меня скрюченный артритом палец. – Смерть – единственное, что заслуживает эта неверная! Однако, не мгновенная, от рук палача, а долгая и мучительная от жары и жажды в пустыне. Ей позволено продолжить участие в соревновании, ибо смерть единственный приз, который ждёт её.

Что? Я ослышалась? О каких скачках теперь вообще может идти речь? Лишившись мужа, я лишилась и мечты об огромном доме. Зачем он мне теперь?

Но, как оказалось, выбора у меня не было. Волю шейха оспаривать было нельзя, и раз он решил, что я должна погибнуть в Сахаре, то так оно и должно быть! Ни моё горе, ни слабость, никого не интересовали.