Призрак Сахары

Для того, чтобы я не сбежала до старта, ко мне было решено приставить охранника, который подобно тени, бесшумно и безмолвно двигался за мной по пятам, пока я запасалась провизией и питьевой водой, а также, навещала Мухиба.

Конь, словно чувствуя плохое, нервно всхрапывал и бил копытом. Мне стоило больших усилий успокоить разбушевавшееся животное.

Горе! Меня лишили его. Но, они плохо меня знали! Все они, те самодовольные мужчины, что там, в кабинете, уже заранее меня похоронили, очень сильно ошибаются! Мухиб – единственное родное мне существо, в один миг изменил моё решение. Нет! Я не позволю никому хоронить себя раньше времени. Я выжила в приюте, выживу и сейчас, в песках. Я докажу всем на что способна, и ради Вика, в лепёшку расшибусь, но выиграю эту гонку! Ради мужа, его веры в меня, ради той мечты, что забросила нас сюда.

Вик, помоги мне. Благослови меня…

Последняя ночь в гостинице. Я вновь в своём номере. Но, только, в соседнем помещении больше не посапывает мой любимый ветеринар. Лишь охранник, застывший словно изваяние с саблей наперевес, да импровизированная решётка на оконце, чтобы я не смогла сбежать.

Нужно было уснуть, чтобы набраться сил, но сон никак не шёл.

– Держись, Чарли, держись! Плакать нельзя! Наплачешься вдоволь, когда утрёшь носы всем этим мужланам. Победа – вот, что важно! Только победа!

Постепенно, усталость взяла своё, и я, сама не знаю, как, погрузилась в глубокий тревожный сон. Вокруг меня кружили какие-то тени, пытающиеся высосать до капли мою жизнь. Но, что-то им помешало… Вернее, кто-то… Я не видела его лица, лишь глаза… Тёмные, глубокие, страстные…

Глава 11

Старт был назначен сразу же после утренней молитвы. Мусульмане спешили в мечеть для совершения намаза, ну, а «неверные» вроде меня, за этот свободный кусочек времени, пытались как можно лучше подготовиться к долгому и мучительному пути.

Долго раздумывая над тем, что надеть в дорогу, я остановила свой выбор на джаллябие и бурнусе, надев под них лёгкие, хлопковые брюки. Что ни говори, а сверкать голыми ногами под взглядами почти полсотни мужчин, как и я участвующих в забеге, мне не улыбалось. Маленький компас, на который мне удалось выменять черепаховый гребень с фальшивым бриллиантом, я повесила на тоненьком шнурке на шею.

Карта маршрута, а также складной нож с очень острым лезвием разместились в сапоге так, чтобы их в любой момент можно было выхватить.

Бросив в небольшой узелок нашу с Виктором единственную семейную фотографию в деревянной рамке, смену белья, расчёску, увлажняющий крем, и приличный запас патронов к «Кольту», доставшемуся мне в наследство от мужа, я присоединила его к значительному запасу сладких фиников, которые были здесь размером со среднее яблоко, и назывались «хурмой».

Набрав воды в две фляги, и запасшись бурдюком с водой и мешком овса для Мухиба, ровно в указанное время, я стояла в одном ряду с остальными участниками в ожидании сигнала к старту.

Постепенно вокруг нас собралась довольно большая толпа народа. Люди показывали на нас пальцами, что – то говорили на своём языке, присматривались к скакунам, делали ставки.

Благодаря рассказам мистера Джонсона, я приблизительно была знакома с некоторыми породами присутствующих здесь скакунов.

В первую очередь выделялись арабы. В основном, они делились на три вида: Кохелайн – широкогрудые, очень выносливые, массивные лошади, которые являлись прекрасными скакунами. Сиглави – очень красивые, изящные и лёгкие. Хадбан – не относящиеся к чистокровным, но, тем не менее, очень спортивные и резвые лошади.

Таких, как мой Мухиб, смешанных скакунов кохелайн- сиглави, было ещё двое. И они, весьма выигрышно отличались от своих собратьев. Кохелайн- сиглави взяли себе все лучшие качества обеих пород. Будучи красивыми внешне, они отличались высоким ростом, невероятной выносливостью и работоспособностью. Именно на них и делалось больше всего ставок. Но, только не на нас с Мухибом. Несмотря на прекрасную форму, в которой находился мой жеребец, никто не желал победы жалкой и презренной женщине, посягнувшей на святая святых. И никому, ни единому человеку не пришло на ум, что у меня просто нет выбора.

Один, особо наглый юнец, совершенно не интересуясь моим мнением, подошёл к Мухибу, и попытался осмотреть его зубы. И… чуть не лишился всей руки. Откуда ему было знать, что мой конь терпеть не может наглецов.

С проклятьями, парнишка отскочил в сторону, и подняв земли увесистый камень, попытался бросить его в Мухиба, но наведённый прямо на него «кольт», мгновенно охладил его пыл.

Рядом послышались одобрительные хлопки, это представители Франции и Германии выражали восхищение смелым американцем, за которого они меня принимали.

Едва удостоив их кивком, я повернулась в сторону импровизированной трибуны, на которую только что поднялись шейх и кади – местный судья. На него-то и была возложена столь почётная миссия, как выстрел из ружья дающий старт пробегу. Но, перед этим, шейх решить произнести небольшую речь, которую переводчик, путая и коверкая слова, перевёл на английский язык: