Призрак Сети

Внезапно он вспомнил о Сереге. Он был последним, кого Илья видел в прежней жизни. Если в случившемся виноват компьютер, то почему они не оказались здесь вместе?

– Как я сюда попал? – спросил Илья. Голос его еще не совсем окреп, но звучал значительно увереннее, чем вчера.

– Тебя пострелята из Кривичей нашли. Пошли в лес корову искати, а нашли кречета, – ухмыльнулся дед.

– Кречета? – насторожившись, переспросил Илья.

Именно так назвался его собеседник по Интернету. Что это – случайное совпадение? Или незнакомый мужик по имени Илия Кречет в самом деле умудрился из далекой древности попасть в компьютерную сеть?

– Сполошился? Думаешь, ежели я твое имя знаю, то порчу наведу? Не боись. Не для того я тебя наземь с того света вернул.

«Убиен был в году 1240, месяце червене», – услужливо подсказала Илье память. Круг замкнулся. Все сходилось. Илия Кречет умер, чтобы через много столетий воскреснуть за счет своего тезки.

Теперь Илья Кречетов, ученик московской школы, был обречен жить в чужом теле в лохматые времена и умереть задолго до того, как его прабабушкам и прадедушкам предстоит родиться на свет. Мама больше никогда не будет суетиться вокруг него на кухне, и отец не станет распекать за слабоволие. На собственной шкуре Илья осознал горькую истину: что имеем, не храним, потерявши – плачем.

Прежняя жизнь вдруг представилась Илье совсем в ином свете. Издалека все проблемы и неприятности казались ничтожнее севшей батарейки. Подумаешь, бедствие – выгнали из престижного лицея! Отец прав, можно учиться и в другом месте. А что до конфликта с новыми одноклассниками, то даже если бы пришлось подраться, ведь не убили бы они его. Фингал под глазом все же лучше, чем стрела в спину. Если бы мама знала, что ее любимый сын лежит раненый на грубой подстилке из соломы и вокруг нет никого, с кем он мог бы поделиться своим горем. Но она об этом никогда не узнает. Все осталось в прошлом, вернее – в далеком будущем, которого не будет. Мысль обдала Илью ледяным холодом.

Ненависть к древнему тезке сдавила Илье грудь. Уж если тому приспичило послать кого-то вместо себя в ополчение князя, то взял бы кого-нибудь из взрослых, себе ровню. Это натолкнуло Илью на занятную мысль: если он вселился в тело Илии Кречета, то должен стать взрослым мужчиной.

Он с опаской бросил взгляд на свое тело, укрытое рогожей, и не смог сдержать вздоха облегчения. Он по-прежнему оставался подростком. В беспросветной мгле едва заметной лучиной затеплилась надежда. Впервые в жизни он искренне радовался своей щуплой комплекции. Илья выпростал из-под рогожи руку и едва не вскрикнул. Короткие пальцы с обгрызенными ногтями принадлежали не ему, а какому-то незнакомому мальчишке. Значит, Илия Кречет – не взрослый мужчина? И такой сопляк не побоялся в одиночку идти через лес, чтобы предупредить о нашествии врагов?

Открытие ударило по самолюбию Ильи. Сравнение между ним и Илией Кречетом было явно не в его пользу. Он почувствовал укол ревности и зависти. Обида и злость на неведомого тезку охватили его с новой силой. Взрослый или маленький, он не имел права подставлять ни в чем не повинных людей.

– Значит, рана была смертельная? – произнес Илья.

– Рана-то? Ни. Стрела наконечником царапнула, навскось прошла, только чуток плечо порвала, – буднично рассказал старик.

От этих подробностей на Илью снова накатила дурнота, а старик, не заметив этого, продолжал:

– Кабы не яд, так мази целебной наложить – и делов-то куча. Стрела та отравленная оказалася. Ей-ей, думал, ты помер. Покудова тебя доволокли, ты уж и не дышал. В Кривичах собиралися по тебе тризну справить. Да, слава Стрибогу, я тебя вырвал из самых лап костлявой.

– Кто это? – спросил Илья.

– Ну ты и спросил! Тьфу, тьфу, – суеверно поплевал старик.

– Кто вы? – поинтересовался Илья.

– Меня по-разному величают. Кто Строжичем, а кто колдуном с Белозера. Может, слыхал? – старик пытливо уставился на гостя и, не дождавшись ответа, немного разочарованно произнес: – Вижу, не слыхал. Ну так земля велика. Не до всякой кулижки кукушка докукуется.

Илья слушал его, а у самого неотвязно вертелась мысль: если он сумел оказаться в тринадцатом веке, то наверняка существует способ вернуться назад, вернее – вперед, в двадцать первый. Его тезка говорил что-то о переселении душ. Тогда они с Серегой восприняли это как шутку. Вот и дошутились. А Серега – хорош гусь, сам подначивал, хотел посмотреть, что из этого выйдет, а расхлебывать приходится ему.

Илью захлестнула жалось к самому себе. Почему все плохое случается именно с ним? Ведь они сидели за компьютером вдвоем. Как получилось, что Серега остался в Москве, а его забросило в такую тьмутаракань? Что подумают родители, когда вернутся и не найдут его дома? Он представил, как мама будет плакать, и у него к горлу подступил ком.

Старик подошел к печи, похожей на гигантское осиное гнездо. Сверху в дырке покоился глиняный горшок. Старик зачерпнул из него варево, щедро плеснул в миску и поднес больному.

– На-ка пошамай. Теперича быстро на поправку пойдешь. От наваристой похлебки силы вдвое прибавляются.