Призрак Тилацина

Ничто не могло доказать полиции, что он был убит. Рядом с телом нашли записку, написанную его почерком. В ней Эйден признавался, что так и не смог пережить развод с женой. Он пытался глушить боль работой и алкоголем, но ничто ему по-настоящему не помогло, и вот он решился на последний шаг. В своей смерти он просил не винить никого — включая Клио, которую якобы любил до последнего вздоха.

Дверь его дома была заперта изнутри. Деньги и другие ценности остались на своих местах. Ничто не указывало на то, что в доме он находился не один. Для полиции все это означало, что он и правда покончил с собой. Для Александры — что за ним послали профессионала, который знал свое дело.

Она хотела заняться расследованием сразу, изучить фото, вспомнить, что видела в коттедже… И не смогла. Потому что вечно сдерживать боль не получится, чем она сильнее, тем больше напоминает лавину. Когда она срывается, кто способен ее остановить? Да никто — и пробовать не стоит. При сходе лавины не пытаются удержать снег, а ищут способ спасти собственную жизнь.

Это и делала теперь Александра. Она все-таки позволила себе плакать — так, как заслуживал Эйден. Андрей еще не знал всего, но он знал достаточно, чтобы ни в чем ее не упрекать. Рядом с ним, непробиваемо спокойным, слезы давались проще, а боль утихала быстрее. Александра и сама не заметила, как заснула, прижимаясь к нему — будто отключили и все, от нее уже ничего не зависело.

Зато сон помог, стер усталость, вернул ясность мыслей. Ранним утром после прохладного душа Александра снова готова была действовать. Уступив ванную Андрею, она открыла на смартфоне фотографию записки и погрузилась в чтение. О том, что она в номере не одна, Александра вспомнила, лишь когда на стол перед ней опустилась чашка кофе.

— Надо полагать, в самоубийство ты не веришь? — поинтересовался Андрей.

— Ни на миг, нет. Ты только посмотри на эту записку!

— А что с ней не так? Не его почерк?

— Почерк как раз его, — покачала головой Александра. — Это тебе подтвердит любой, кто хоть раз видел его писанину.

— Так в чем проблема?

— В грамотности. Эйден дураком не был, не подумай, но вырос он в дикой глуши… Чтобы ты понимал, он в школе учился по радио.

— Это как? — смутился Андрей.

— Он жил настолько далеко, что там не было смысла за ним автобус посылать, детям из этого региона уроки транслировались в радиоэфире. Ну и можешь представить, к какому уровню образования это привело не самого дисциплинированного пацана. Писал Эйден феерически безграмотно. Тот, кто подделал записку, пытался этому подражать, видишь, ляпнул ошибки тут и тут… Но этого маловато, да и в ошибках он был не последователен. Вот тут, например, это слово написано с ошибкой, а в соседнем абзаце уже верно. Бывает так?

— Обычно нет, если человек не знает, как слово пишется, он не будет знать этого весь текст.

— Вот и я о том, — вздохнула Александра. — В доме было не так много рукописных текстов, и убийце пришлось предположить, как должен писать Эйден. Получилось плохо, хотя почерк, конечно, поражает… Но дело не только в этом. Сам мотив смехотворен!

Она прекрасно помнила, как Эйден радовался долгожданному разводу с женой. Он не был настолько хорошим артистом, да и не нашлось бы у него причин притворяться, он искренне ликовал из-за того, что обставил Клио. Он не был одинок, он сам затеял когда-то развод. Чтобы такой человек внезапно повесился от тоски по жене, которая совсем не против снова с ним сойтись? Ерунда, конечно… Но доказать или опровергнуть такое невозможно, и правильный почерк важнее, чем бредовый мотив.

И уж точно никто не свяжет его смерть с импровизированным расследованием, о котором мало кто знал.

— Думаю, его убила женщина, — задумчиво указала Александра.

— Серьезно? Почему вдруг?

— Тут примерно такая же ситуация, как с ошибками: в его доме было слишком чисто. Эйден мыл посуду только тогда, когда она заканчивалась. Но теперь у него на кухне был удивительный порядок… Полагаю, кто-то пытался скрыть, что до этого там накрыли на двоих. А еще… Ты видел тело?

— Толком не изучил, но осмотрел, — кивнул Андрей. — Следов сопротивления я не заметил.

— Вот именно! В такое время Эйден вряд ли впустил бы в дом незнакомого мужчину — а незнакомую женщину мог по понятным причинам. Он совершенно точно понимал, зачем она пришла, он не был насторожен и драться с ней точно не собирался. А она воспользовалась эффектом неожиданности…

— Не хочу портить твою идеальную версию, но придется. Он же был повешен, а не застрелен или зарезан!

— Эйден вполне мог воспринять удушение как часть эротической игры, — пожала плечами Александра.

— Я бы еще допустил такой вариант, если бы его задушили в кровати. Но его подвесили на лестнице… И это не перемещение тела, все выглядит именно как вертикальное подвешивание. Думаешь, какая-нибудь проститутка смогла бы уговорить его на такую игру? «Пойдем к лестнице, наденем тебе петлю на шею, тебе понравится»?

— Да, ты прав, даже Эйден дамами не настолько увлекался, — задумалась Александра. — Есть идея!