Призрак убийства

— Да почти нечего рассказывать. Я вернулся только после трех. Когда я проходил через большой зал, мисс Дженкинс сказала мне: «Вы, мистер Мамфорд, только что разминулись с мистером Фрэнком. Он вышел пару минут назад». Честно говоря, главный инспектор, мне скорее стало приятно, чем досадно. Наши с мистером Фрэнком отношения никогда не были… скажем так: он совсем не похож на своего отца.

— Да-да. Значит, Мейсон-младший только что ушел.

— Да, верно. Он ждал меня в кабинете. Приехал в половине третьего, насколько я смог понять, и уехал где-то без десяти три. Ну, в общем, я вошел — и увидел то, что видите сейчас вы. Я был в ужасе, главный инспектор — да, именно в ужасе. Я не знал, что делать.

Мистер Мамфорд, казалось, удивился последнему обстоятельству как исключительно редкому.

— При всем отвращении к мысли делиться произошедшим с сотрудниками, я был вынужден позвать мисс Джексон, старшую машинистку, и спросить, были ли при мистере Фрэнке какие-либо документы, когда он покидал офис. «Да, конечно, — сказала она совершенно беззаботно. — Целая охапка — папки, коробки и еще какие-то предметы. Он велел сказать вам, что взял кое-какое имущество своего отца».

— Вынужден констатировать, — сказал Генри, — что он взял не только документы, но и деньги. Не говоря уже про виски. И…

— Где он взял ключ? — даже не спросил, а горестно возопил Мамфорд. — Где? Вы сказали, что ваш ключ — личный ключ мистера Мейсона…

Генри вздохнул:

— Он уже неделю живет в отцовском доме, в Крегуэлл-Лодже. Вполне возможно, что у Реймонда Мейсона были дубликаты ключей, и сын их нашел.

— Эти материалы были конфиденциальны, главный инспектор. Вы полагаете, он… мне очень не хочется об этом думать. Вы же помните, какие там имена. Люди очень высокого общественного положения.

— Вы хотите сказать, — спросил Генри, — что эти папки были бы весьма полезны для шантажиста?

— Какое жуткое слово!

— Кстати, — заметил Тиббет, — у вас есть поблизости экземпляр этой газеты? Про которую вы мне говорили?

— Конечно, есть! — Тут же у Мамфорда возмущение возобладало над страхом. — Из всех позорных… ох, если бы я только знал виновного!

— Наверное, виновен журналист? — предположил Генри.

— Нет, я о том, кто натравил на нас прессу.

— Да, это очень интересный вопрос, — отозвался инспектор. — Давайте посмотрим газету.

Мамфорд выдвинул ящик стола и вытащил последний номер популярной ежедневной газеты. Она была раскрыта на развороте с заголовком: «Жизнь и смерть игрока», сопровождаемым большой фотографией покойного Реймонда Мейсона. Присутствовали также фотографии нескольких наиболее аристократических клиентов Мейсона, но Генри заметил, что «личных» среди них не было. Каждый раз, когда фамилия титулованного или знаменитого лица появлялась в тексте, она резко выделялась типографским способом — даже если упоминание было случайным — как, например, упоминание Джона Смита, «родственника ГРАФА ФЕНШИРСКОГО». Таким образом, автор активно снабдил свою статью известными именами, и еще тонко приправил ее паутиной намеков. Наличие таких фраз, как «безукоризненно прокладывал курс между волчьими ямами почти-легальности и откровенным беззаконием, марающим доброе имя этой профессии» и «выгодные побочные предприятия, пользующиеся щедрой поддержкой влиятельных знакомых» способствовало созданию определенного эффекта.

— …вы лучше меня разбираетесь в тонкостях законодательства, — говорил тем временем управляющий.

— Я так понял, что юрист сообщил вам об отсутствии оснований для судебного преследования? — спросил Генри.

— Нет-нет, я говорю о мистере Фрэнке. О завещании.

— А что там с завещанием?

— Юрист сообщил мне сегодня, что завещание мистера Мейсона предельно простое. Все остается его сыну. Так что, сами понимаете, мистер Фрэнк, видимо, счел себя вправе прийти и забрать желаемое. Но так ли это, главный инспектор?

— Нет, — ответил Тиббет, — не совсем так. Завещание еще не вступило в силу, и Фрэнк Мейсон в данный момент ни на что права не имеет.

— Значит, я мог бы подать на мистера Фрэнка в суд за кражу?

— Да, — ответил Генри, — но я бы на вашем месте не стал этого делать. Завещание вступит в силу задолго до того, как ваш иск дойдет до суда, и… в общем, я не думаю, что вам понравится общественный отклик, который эта история породит.

— Именно об этом я и говорю, главный инспектор. Я же не дурак. Именно поэтому и позвонил вам, а не в полицию.

Тиббет не понял до конца, лестно ли ему подобное разграничение. А Мамфорд продолжал:

— Я знал, что вы меня поймете и поможете советом. Что я сейчас должен делать?

— Самое лучшее, что я могу вам посоветовать, — ответил Генри, — не делать ничего.

— Ничего? Но эти материалы…

— Ничего полезного вы сделать сейчас не можете. Если вас всерьез волнует пресса, позвоните в полицию. Если будет еще что-нибудь интересное, звоните мне.

На клочке бумаги Тиббет написал номера «Викинга» и полицейского участка Крегуэлла и отдал управляющему.

— Но, главный инспектор…