Призрак улицы Руаяль

Через слуховое окошко, находившееся вровень с улицей Сент-Оноре, он услышал, как кто-то зовет его по имени, и узнал голос Бурдо. Инспектор обладал ценнейшим и почти волшебным свойством появляться в тот момент, когда его присутствие было особенно необходимо. Николя выбрался из погреба и поспешил ему навстречу. Судя по выражению лица Бурдо, тот явился сообщить массу новостей, однако Николя прервал его излияния и быстро ввел его в курс последних событий, случившихся в доме. Снисходительно усмехаясь, Бурдо верноподданнически кивал, и Николя, которого подобное поведение Бурдо всегда приводило в ярость, быстро выпроводил помощника на улицу, приказав ему позвать городскую стражу, оцепить дом и вызвать тюремные кареты, чтобы отвезти Галенов в Шатле. Дорсака предстояло взять прямо в постели и немедленно отправить вслед остальным задержанным. А о прочем у них еще будет время поговорить. А кое-кто, добавил комиссар, мог бы и воздержаться от усмешечек, ибо кое-кому не довелось видеть то, что видел он. Кстати, продолжил он, если этот насмешник явится к нему и со сконфуженным видом сообщит, что кто-нибудь из подозреваемых покончил счеты с жизнью, он такого насмешника не поймет. За арестованными смотреть во все глаза. Продолжая исподтишка смеяться, Бурдо елейным тоном заметил, что некоторые подчиненные все чаще перенимают манеру изъясняться у своих начальников; вот и комиссар Ле Флок начинает сартинизировать с великой легкостью и не без удовольствия. Сентенция Бурдо разрядила напряженную атмосферу, и на глазах у растерянного Семакгюса, выбравшегося из подвала с трупиком в руках, Николя разразился громким нервным смехом.

Бурдо отправился исполнять полученные инструкции. Ему же доверили отвезти тело новорожденного в Мертвецкую. Николя снова вспомнил о Наганде. Глухое предчувствие терзало его. Почему прекратился барабанный бой? Внутренний голос, советовавший ему не волноваться, пытался убедить его, что индеец просто исполнил свой обряд. Однако Николя решил во всем убедиться сам, и, сделав знак Семакгюсу следовать за ним, направился на чердак. Ключ по-прежнему торчал в двери каморки индейца. Отперев дверь, Николя вошел, высоко держа руку с подсвечником. Пламя свечи озарило распростершееся на полу безжизненное тело Наганды: из спины микмака торчал нож. Семакгюс подбежал к индейцу, склонился над ним и стал искать пульс. Потом, подняв голову, радостно объявил:

— Он жив! Жив! И дышит. Надо извлечь кинжал; похоже, лезвие не задело ни одного жизненно важного органа; удар нанесли неловкой рукой, и лезвие прошло наискосок. Надеюсь, кончик его не задел легкое, ибо в этом случае откроется кровотечение, и раненый может скончаться от удушья.

Подняв тяжелое тело индейца, они перенесли его на тюфяк. Семакгюс преобразился.

— Найдите мне кусок ткани, вина или уксуса, — велел он, снимая фрак и жилет.

Николя пошел к себе в комнату и через несколько минут вернулся, держа в руках склянки с водой из Карм Дешо, которыми отец Грегуар снабжал его с трогательной регулярностью. Семакгюс вымыл руки.

— Вряд ли когда-нибудь смогут подсчитать точное число наших солдат и моряков, погибших из-за того, что хирург лечил их грязными руками. Причину такого небрежения объяснить трудно, однако так оно и есть.

Предстояло извлечь кинжал, не разворотив рану и не ухудшив состояние раненого, а главное, не вызвав кровотечения, способного затопить легкое жертвы. При свечах операция прошла без труда; обморок Наганды облегчал работу врача. Лезвие, пронзив мускул, уперлось в ребро. Разорвав новую рубашку Николя, Семакгюс сделал добротную повязку, и рана перестала кровоточить. Аккуратно подведя под тело раненого руки, они осторожно перевернули его на бок. Индеец постепенно приходил в сознание. Хирург смочил ему губы несколькими каплями воды из Карм Дешо; лицо раненого дернулось, и он очнулся.

— Я… — воскликнул он, но мгновенно подавил свой возглас.

— Что со мной случилось? — спросил он уже своим обычным голосом.

— Это мы должны вас об этом спросить, — ответил Николя.

— Я ощутил сильную боль в спине, а потом я ничего не помню.

— Вам вонзили кинжал между лопаток. Вероятно, вы исполняли один из ваших странных ритуалов, а потом я заметил, что ваш барабан умолк. Мне стало любопытно, и я решил подняться к вам. Похоже, интуиция…

— Предначертание сбылось: вы стали рукой судьбы и спасли мне жизнь. Сбылось предсказание священной лягушки. Вы, сами того не зная, являетесь сыном камня.

— Ваш спаситель — доктор Семакгюс.

— Мне кажется, Николя, — подал голос корабельный хирург, — вы преуменьшаете ваши способности предвидеть события. Если бы мы не поднялись наверх, сей господин был бы мертв. А определение сын камня вам как раз впору.

— Но почему?

— Разве вы сами не рассказали мне, что каноник Ле Флок, ваш опекун и приемный отец, нашел вас на могильном камне, среди лежачих скульптурных изображений сеньоров Карпе в соборе Геранда? Теперь эта загадка решена. Мы же с вами постепенно привыкаем блуждать в потемках. А привычка, увы, вторая натура!

— Наганда, вы кого-нибудь подозреваете? — спросил Николя.