Призрак улыбки

К счастью, Ребекке нравились итальянские кушанья, и в кухне нашлось несколько связок чеснока. Они вместе опутали окна пахучими головками, а когда Микио уходил, Ребекка, сидя за столом, пила настой эхинацеи и деловито связывала ростки бамбука, превращая их в самодельные кресты. Во всяком случае, она мне поверила, подумал Микио и распрощался. Но теперь они знают, что я их враг, и начинается война.

Возвращаясь (снова бегом) к себе в квартиру, Микио держал руку в кармане и все время сжимал распятие. Завтра он купит крепкую цепочку и станет носить его на шее, и еще купит маленький серебряный крест для Ребекки. Обрывки мыслей и ощущений хаотично крутились у него в голове: радость, что успел вовремя, разочарование, что роман с Ребеккой — мечта, с которой, как теперь выясняется, надо навсегда распроститься, удивление от того, что измена бывшего дружка занимает женщину больше, чем прямая опасность нависающей над ней мести вампира, а вокруг этих соображений, везде и всюду — нарастание холодного, всеохватывающего, до мозга костей пронизывающего страха.

Когда на другое утро Микио пробудился от беспокойного, прерывистого сна, все случившееся показалось привидившимся кошмаром. Несколько минут он лежал под футоном и пытался придумать рациональное объяснение поведению человека, пробравшегося в комнату Ребекки, то есть какое-то другое объяснение, отличное от того, что вчера казалось единственно верным. Может быть, это все-таки был Филипп, может, хотя телефонный номер остался прежним, сам он переехал куда-нибудь ближе к Угуисудани? Может быть, он бежал не из страха перед распятием, а от мысли, что Микио новый бойфренд Ребекки (увы, на это никаких шансов), и желания не довести дела до ссоры?

Ночь — естественное вместилище мистического зла и украшенных фантазией подозрений, но дневной свет гасит тревоги и приводит к предположению, что промелькнувшее в обманчивом сиянии луны или трепетном пламени свечей — нереально. Трезвый и свежий утренний воздух поколебал уверенность Микио в том, что расположенное рядом с ним заведение — закрытый клуб, в котором насыщают свою потребность в человеческой крови деловые городские вампиры, не имеющие времени гоняться по улицам в поисках новых жертв. Может, это и впрямь место общения утонченных богачей, подумалось ему может быть, жидкость в их бокалах — ив самом деле томатный сок, водка и пряности.

И все же рисковать было неразумно. Так что прежде всего Микио обошел всю округу, скупая имеющийся в продаже свежий чеснок: низки, мешочки с чесноком, россыпь головок. Обведя шесть небольших окошек своей квартиры нитками с чесноком и подложив несколько "смердящих лилий" под дверь, Микио рассовал по карманам оставшиеся дольки и направился к себе в кафе.

Проходя, как можно поспешнее, мимо таинственного ресторана, хоть и было понятно, что он сейчас пуст, Микио невольно задумался: а где они спят? Мысль о сонмищах хорошо одетых живых мертвецов, неспокойно ворочающихся в своих потрескавшихся гробах в самых разных районах Токио, заставила его содрогнуться. Расходятся ли они на рассвете по разным местам и потом, приняв облик соловьев и летучих мышей, собираются вновь, когда стемнеет? Или они принимают обличье котов и собак и так проскальзывают по аллеям? Или — и от этой мысли у Микио похолодела кровь — они спят здесь, совсем рядом, на задах ресторана, в кладовой для хранения мяса?

К своему удивлению, Микио обнаружил кафе "Делоне" открытым. На стойке, в изящном кофейнике, дымился эфиопский "ергашефф", а за стойкой сидела его кузина, беседующая с Ребеккой. Картинка была такой успокаивающе домашней, что сердце Микио переполнилось любовью: к семье, друзьям, завсегдатаям кафе, ко всей милой привычной жизни.

— Ну наконец-то явился, соня! — в обычной своей шутливой манере приветствовала его Санаэ. — Ребекка только что рассказала мне, как ты вчера сорвал ей свидание, ввалившись в безумное время, чтобы узнать, как она себя чувствует.

Микио пристально посмотрел на Ребекку. Скорее всего, и ей в ясном свете солнца запредельные события минувшей ночи показались сюрреалистическим сном.

Извинившись, Санаэ ушла в пекарню, а Микио встал за стойку и приступил к своим обязанностям. Беседуя с Ребеккой, он варил яйца, резал на ломтики подаваемые с чаем лимоны и напылял корицу на палочки в ожидании обычного шквала заказов на café Voltaire.

— Что вы рассказали Санаэ о прошлой ночи? — спросил он.

— Сама не знаю, — сказала она уклончиво. — У меня в голове такой ералаш, словно бы я с похмелья. Хотя ничего, кроме чая, я прошлым вечером не пила. Я помню, что Филипп влез в окно, а вы ворвались в комнату, и он исчез. Потом вы звонили по телефону, и он оказался в постели с какой-то… какой-то…

— Женщиной. Он был там наверняка. Можем ли мы предположить, что со времени вашей последней встречи он переехал поближе, но сохранил прежний номер?