Призрак в магазине канцтоваров

Через мгновение он услышал визг, а потом почувствовал, как сиденье на огромной скорости несется вниз. Хён оцепенел и сжал руку Хаын так сильно, что чуть не сломал. После поездки молодой человек не мог сдвинуться с места и Хаын с Танби пришлось напрячься, чтобы вытащить его из кресла.

– Ну как, смельчак? – хохотали они, глядя на Хёна, который никак не мог прийти в себя.

– Думал, попаду в загробный мир раньше срока, – слабо произнес он. – Такое ощущение, что душа уже на земле, а тело еще спускается.

– Да ладно, было не так плохо, – похлопала его по спине Хаын. – Зато теперь тебе любой аттракцион по плечу.

Девушки повели трясущегося Хёна на другую горку. Сначала он умолял остановиться, но быстро вошел во вкус, а к концу дня вообще не хотел уходить.

– Когда снова сюда придем? – с сожалением спросил он, услышав объявление о закрытии парка.

– Знаешь, десятиклассникам нелегко найти свободное время, – возмутилась Танби.

– Тогда приеду сам.

– Хён, я могу прогулять школу в любое время. Позвони мне, если соберешься, – подмигнула ему Хаын.

– Обязательно.

Танби, Хаын и Хён отлично провели день, забыв обо всех переживаниях, хотя Танби ни за что бы не призналась. Она уже и не помнила, когда развлекалась от души в последний раз. Девушка жертвовала многим ради желания мамы, записанного в дневнике. Но впервые за долгое время Танби почувствовала, что иногда необходимо развеяться и не думать о проблемах.

По пути домой Хён, молчавший всю дорогу, внезапно произнес:

– Вспомнил! Не отрывок, а весь разговор. Первое полное воспоминание.

Хаын не понимала, о чем речь, но была просто счастлива слышать его голос, а задремавшая Танби резко открыла глаза.

– Правда? Что конкретно вспомнил? – спросила Танби.

– Одинокое детство и друга, такого же одинокого, как и я.

Хён начал рассказ о двух мальчиках, живших в Чосоне больше ста шестидесяти лет назад.

* * *

Однажды, в начале лета, во дворе одного знатного человека сидел на корточках маленький мальчик и чем-то увлеченно занимался. Он был бесправным ребенком слуги, выходцем из низшего сословия. Происхождение выдавали растрепанные волосы, похожие на воронье гнездо, и поношенная одежда, но глаза его сверкали подобно тысяче звезд.

Мальчик склонился над дощечкой и палочкой рисовал картинку. Казалось, это было для него очень важно, – впервые за много дней у него появилось свободное время.

Доску с рисунком накрыла чья-то тень. Мальчик поднял глаза и увидел мужчину. Он не был похож на знатного человека, но от одного взгляда добрых глаз мальчик почувствовал себя очень непривычно.

– Рисуешь собаку? – спросил мужчина.

– Да.

– А почему одна лапа поджата?

– Ее зовут Хвангу, это собака моего хозяина. Какой-то бешеный пес набросился на нее, и теперь она ходит на трех лапках. Мне ее очень жалко, вот и рисую иногда.

Мужчина наклонился и стал рассматривать рисунок. С первого взгляда он увидел в мальчике настоящий талант и не мог оторваться от картинки, пусть она и была нарисована не на бумаге.

Собака шла, поджав заднюю лапу. Мужчина вспомнил слова одного древнекитайского художника, про которого прочитал в «Хань Фэй-цзы»[8]. Когда правитель Царства Ци спросил, что нарисовать труднее, а что проще, художник ответил: «Сложнее всего – собаку и лошадь, легче всего – призраков и демонов».

Объяснял он это тем, что собаку и лошадь видел каждый, отчего их очень трудно изобразить так, чтобы всем понравилось. Призраков с демонами же никто не видел, поэтому и несоответствия заметить некому.

Мужчина разглядел дар мальчика: природная наблюдательность и способность подмечать мельчайшие детали поражали воображение.

Сам мужчина служил придворным художником. Его звали Хо Иль.

Родился в семье известных живописцев, и все надеялись, что он пойдет по стопам родителей. Начинал с фонов на портретах правителя, потом стал рисовать тело и одеяния, а когда ему доверили изобразить лицо короля, ни у кого не возникло сомнений, что не найти придворного художника лучше. Он дважды участвовал в написании портретов правителя, и его исключительный талант признавали все.

Однако Хо Иль был несчастен. Мужчина понимал, что единственный сын испортит репутацию семьи: он был плох в живописи. Отец обучал мальчика с раннего детства и даже добился некоторых успехов, но для дальнейшей славы фамилии этого было мало. Хо Иль недоумевал, как у него мог родиться настолько бездарный ребенок.

Когда друзья и знакомые просили показать рисунки сына, он обычно уходил от разговора. В один из таких дней Хо Иль пришел домой пьяным и высказал сыну все, что думал. С тех пор отношения в семье испортились, жена с сыном жили в страхе перед непредсказуемым гневом отца.

Еще Хо Иль страдал от вселенской несправедливости – он принадлежал к среднему классу. Пусть и знаменитый художник, но большинство людей, с которыми он встречался, находились выше по статусу. Этот факт делал жизнь невыносимой: как столь уважаемый человек мог склонять голову перед бездарностями и наливать им выпивку лишь из-за каких-то формальностей?