Призрак в магазине канцтоваров

Хо Иль получил должность благодаря происхождению и семье, но средний класс остается средним классом. Художники находились на нижней ступени в иерархии и даже если достигали успеха, их деятельность ограничивалась шестью уровнями. В лучшем случае они служили знатным людям, которые немного разбирались в живописи.

«А если мой сын не сможет прыгнуть выше головы? Что он вообще будет делать, если не научится рисовать?» Мысль заставляла сердце бешено стучать и не давала мужчине спать по ночам. Именно об этом подумал Хо Иль, когда встретил ребенка слуги.

– Следуй за мной, – сказал он мальчику.

Тот выглядел испуганным, словно сделал что-то плохое, но не понимал, что именно. И тем не менее пошел за мужчиной.

Изначально Хо Иль направлялся в гости к главе городской управы, ценителю искусства и владельцу дома. Однако теперь ему захотелось проверить, на что еще способен мальчик, поэтому направился к мужской половине дома.

Ребенок отказывался заходить, но Хо Иль успокоил его и пригласил сесть рядом. Потом он приказал слуге принести бумагу и кисть.

– Ты здесь работаешь? – начал расспрашивать мальчика Хо Иль.

– Да.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать.

Тринадцать. Прямо как его сыну.

– Как зовут?

– Со Сокки.

– У тебя есть родители, братья или сестры?

Сокки, стиснув кулаки, ответил:

– С тех пор как меня продали в этот дом, ничего о них не слышал.

Дальше можно было не спрашивать. Хо Иль понял, каково было мальчику. Бесправных слуг не считали за людей, придумывали им обидные имена, и то лишь затем, чтобы как-то записать в документах.

Ко многим слугам относились, как к животным, обращались к ним «пёс», «скотина», «свинья» и даже имена подбирали созвучные этим словам. Что касалось Со[9] Сокки… сразу было понятно, что имел в виду его хозяин, придумывая такое имя – «коровий сын».

Хо Иль разложил перед мальчиком бумагу и сказал:

– Рисуй все что хочешь.

– Прямо на бумаге? – не мог скрыть удивления мальчик.

– Да.

Сокки прежде не держал кисть и даже не посмел бы к ней притронуться. Он боялся, что может сломать такую драгоценную вещь. Но незнакомый мужчина тепло посмотрел на ребенка и еще раз предложил кисть. Сокки набрался смелости и окунул ее в чернила.

На мгновение его рука остановилась и задрожала, а все тело наполнило немыслимое удовольствие.

Мальчик никогда в жизни не испытывал подобного. Это было не сравнить с доской и палочкой. Сокки с одержимостью принялся рисовать и через некоторое время продемонстрировал незнакомцу результат стараний.

Хо Иль не верил своим глазам: изображенные на рисунке люди казались невероятно живыми. Мясник, рубивший головы животным; варившая ароматный суп тетушка; молодая торговка рисовыми пирожками; женщина с корзиной на голове; кисэн, гуляющие в ярких одеждах. Мужчине казалось, будто он сам оказался внутри картины.

– Ты нарисовал рынок? – спросил он.

– Да.

– Когда ты его видел?

– Позавчера, когда ходил по делам.

– И запомнил все с первого раза?

– Конечно. Даже с закрытыми глазами отчетливо вижу каждую деталь, будто нахожусь там.

Хо Иль глубоко вздохнул. Он сетовал на судьбу: как ребенок, получивший такой ценный дар, мог родиться в семье слуг?

Позже Сокки поселился в доме Хо Иля, которого тот выкупил у хозяина за бесценок. Днем мальчик работал, а ночью учился живописи. Но его обязанности в нынешнем доме и рядом не стояли с тем, что поручал глава городской управы.

Хо Иль приказал не давать мальчику тяжелую физическую работу, чтобы не травмировать руки. Сокки не верил своему счастью. Навыки ребенка становились лучше день ото дня. Он не понимал, почему Хо Иль взял его в свой дом, но каждый день обещал себе, что не пожалеет жизни ради этого доброго человека.

Прошел примерно месяц с тех пор, как Сокки поселился в новом доме.

Сидя на каменных ступеньках у ворот, он вдруг услышал оклик:

– Эй, куда смотришь?

Сокки обернулся и увидел мальчика примерно своего возраста. Тот смотрел в ответ и широко улыбался. Сокки по привычке встал и поклонился.

– Я наблюдал за лучами солнца.

– За лучами солнца?

– Да, как солнце переливается на закате.

– И что скажешь?

– Когда переехал сюда, то впервые заметил красоту заката, – начал Сокки. – Раньше я не жил, а выживал, и к вечеру не оставалось никаких сил. А теперь у меня есть время наслаждаться закатом. Это прекрасно.

– Как я тебя понимаю. Мой отец постоянно ругается, заставляет без устали заниматься живописью, но… – мальчик осекся на полуслове.

Он не мог оторвать глаз от солнца, постепенно менявшего цвет перед заходом.

Сокки проникся к мальчику симпатией, ему хотелось поговорить с ним, поэтому он продолжил:

– Во время и после заката все кругом преображается. Кажется, будто попадаешь в другой мир. Тогда я начинаю мечтать, а кем бы мог родиться там, в другом мире? Может, стал бы сыном знатного человека, а не бесправного слуги? Жил бы вместе с родителями? Иногда даже перестаю скучать по ним.

Внезапно Сокки замолчал и закрыл рот руками. Как он посмел заговорить о слугах перед тем, кто выше него? Это неуважительно.

– Все хорошо, – рассмеялся собеседник, заметив его растерянность. – Продолжай, мне нравится тебя слушать.