Призрак в машине

— Я буду очень благодарен, если вы позвоните мне сегодня до шести часов вечера.

Глава двадцать четвертая

Когда Полли проснулась, ей тут же захотелось вернуться в блаженное беспамятство. Ничего другого она не хотела и не захочет. По крайней мере, в ближайшие несколько лет. Нервы ныли. Кожу покалывало так, словно она уснула под палящим солнцем. Мышцы и сухожилия болели. И все время тошнило.

В щель между шторами лился яркий солнечный свет. Она сползла с кровати и пошла их задергивать, прикрывая глаза рукой. От звонкого птичьего пения болели уши. Осмотревшись, она поняла, что находится в родительской спальне. А где же спали они? Скоро ли они придут ее проведать? Хотя в доме было тихо, она ощутила тяжесть их тревоги, давившей на стены и дверь. Представила себе, как они сидят внизу, взволнованные, испуганные, и говорят очень тихо, чтобы не беспокоить ее.

Полли плохо помнила, как оказалась здесь. Она помнила, что чувствовала себя так, будто лишилась собственной личности. Помнила, как ей помогали подняться по лестнице. О господи… Она отдала бы все на свете за возможность снова впасть в спячку.

Послышался негромкий стук в дверь. Она хотела притвориться, что еще спит, но услышала собственный голос, сказавший «да». Когда вошла мать, у Полли закружилась голова и задрожали ноги.

— Милая, я принесла тебе чай. Не хотела, чтобы ты вставала.

— Хорошо. — Полли посмотрела на лицо Кейт и тут же отвела глаза. Мать выглядела постаревшей. Ее веселый тон был деланым, голос срывался.

— Примешь ванну?

— Да, — сказала Полли. — Спасибо. — Это позволит отсрочить разговор. Как странно и грустно, что больше всего на свете она боится посмотреть в глаза собственному отцу. Она любила мать (вот и еще одно внезапное открытие), но здравый прагматизм Кейт означал, что ее труднее обмануть.

— Я принесу сюда лимонную вербену. И то, что ты сможешь надеть.

Полли немного посидела, а потом взяла чашку и пошла в ванную. Она сидела в круглом кресле и следила за тем, как вода текла из больших кранов в эмалированную ванну. Краны были тугие, и она с трудом вывернула их. Ванна стояла на львиных лапах, позеленевших от старости. Она осторожно перелезла через борт, легла в воду и стала рассматривать собственное тело.

От нее остались кожа да кости. Запястье можно было обхватить большим пальцем и мизинцем, и еще остался бы зазор. Полли закрыла глаза и лениво задвигала руками и ногами, прислушиваясь к негромкому плеску. Потом сделала глубокий вдох, с головой погрузилась в ароматную воду и застыла, прочно оградившись от вида и звуков окружающего мира. Конечно, лишь на несколько секунд, но эффект был тот же. Все ее беды куда-то уплыли. Она находилась на дне океана. Но это продолжалось недолго.

Мать выглядела больной. Вчера Мэллори сходил с ума от тревоги. Но опустошающего гнева и осуждения, которые снились Полли в кошмарных снах, не было. Из этого следовало, что они еще не знали о пропавших деньгах. Выходит, Деннис ничего им не сказал?

Полли не могла в это поверить. Он должен был вспомнить ее визит. Вспомнить, как отчаянно ей хотелось добраться до своего наследства, и обо всем догадаться. Сначала он попытался бы поговорить с ней, потому что был честным и добрым человеком, хотя она считала его старым и косным. Господи, почему она не воспользовалась возможностью рассказать ему…

Душераздирающий вопль заставил ее рывком сесть. На пороге стояла мать с охапкой одежды в руках. Они уставились друг на друга. Полли, с волос которой текла вода, была потрясена и напугана. Кейт побледнела как смерть. Обе заговорили одновременно.

— Извини… извини…

— Я в порядке. Честное слово.

— Как глупо. Извини. Я подумала…

— Все нормально.

— Ты выглядела… как Офелия.

— Нет.

— Ладно. Извини. Вот полосатое платье. Это все, что я…

— Подойдет. Спасибо.

— Я положу его на стул. И нижнее белье тоже.

Когда мать спаслась бегством, Полли вылезла из ванны и тщательно вытерлась. Надела чистые трусики и комбинацию, но не лифчик, который был ей слишком велик. Платье в белую и розовую полоску тоже было велико, но это не имело никакого значения.

Времени на туалет ушло много. Она воспользовалась зубной щеткой матери, не глядя в зеркало, собрала влажные волосы в подобие узла и босиком спустилась по лестнице.

Ей представилось, что родители сидят вместе и ждут. Притворяясь, что не ждут. В воздухе витает неловкость. Время для рассказа о том, что она сделала, неподходящее. Впрочем, подобрать время, которое для этого подходило бы, невозможно.

Кейт была на кухне одна и ставила подсолнухи в глиняную вазу. Когда Полли вошла, мать повернулась и улыбнулась дочери. Но удержать улыбку оказалось трудно. За ночь синяки под глазами Полли не стали бледнее. Платье висело на ней мешком, обнажая ключицы и лопатки, торчавшие, как крылышки.

— Садись завтракать. — Было почти двенадцать. — Или немного подождешь и выпьешь бульона?

— Где папа?

— В огороде с Бенни. Поливает овощи. Собирает фасоль для ленча.

— Хорошо. — Бенни… Как можно было забыть про Бенни? Она не сумеет признаться родителям в присутствии кого-то другого.