Призрак в машине

— Поразительно. Вы продолжите?.. А что с другими файлами?.. Вспомните, что я вам советовал… Да, я знаю, что завтра суббота…

Последовало еще несколько реплик, и разговор закончился.

Положив трубку, Барнеби сказал:

— Девчонка практически опустошила счет Лоусонов.

— Мать честная… И что они теперь будут делать?

— Форчун не знает. Она ничего не взломала, не причинила никому вреда. Взяла деньги, которые принадлежали только ей самой и родителям.

— Если это выйдет наружу, фирме несдобровать. Данные недостаточно защищены.

— Вот именно. Его изумляет, что она потратила деньги на покупку акций, не имевших никакой цены. Это было известно всем.

Трой, занявший место за столом шефа, довольно хмыкнул.

— Вот что случается с теми, кто считает себя умнее всех. — Он устроился в кресле поудобнее. — Кстати, как она сумела забраться в счет? Разве у них нет системы паролей?

— Все они были на старофранцузском. Бринкли считал, что их не сможет понять никто, кроме специалиста, и хранил диск в незапертом ящике стола. Остальное было делом техники…

— С других счетов она что-нибудь украла?

— Не знаю. И не узнаю до понедельника, пока эти чертовы лодыри не вернутся на работу.

— Шеф, имейте совесть. Даже финансисты вынуждены время от времени делать перерыв.

Барнеби выходил из себя от нетерпения. Дела о двух убийствах были объединены в одно. Первым убили человека, который так тепло относился к служащим, что оставил им свою долю акций. А что делали эти служащие, когда полиции понадобилась помощь? Играли в гольф, ездили за покупками, купались с детьми, посещали питомники. Сам Форчун ехал на свадьбу, неуклюже оправдываясь тем, что женится его старший сын.

— Не расстраивайтесь, шеф, — как всегда радуясь чужой беде, сказал Трой. — Это не так уж срочно.

Во время утренней службы в церкви Святого Ансельма Бенни сидела, опускалась на колени, вставала, снова садилась, но не могла отвлечься от мрачных мыслей. Ее одолевали противоречивые чувства. Особенно острым было ощущение одиночества. Бенни попыталась бороться с ним, вспомнив что-нибудь хорошее. Пока викарий монотонно читал проповедь, она вспоминала свою последнюю встречу с Деннисом. Палтуса, которого он так чудесно приготовил, таявший во рту шоколадный пудинг. Их разговор об участии в издательстве «Чистотел» и о том, как это будет интересно.

Сейчас все осталось в прошлом. Гнев на того, кто погубил хорошего человека, никому не причинявшего вреда, всегда жил в глубине души Бенни, дожидаясь момента, когда он сможет вырваться наружу. Как христианка, она пыталась бороться с этим чувством, но простая и не задающая вопросов вера, которая поддерживала Бенни всю ее жизнь, дала трещину. Мысль о том, что Господь позаботится о тебе, если ты будешь честным, добрым и безобидным, оказалась ложью. Теперь молитвы, которые были ее последним утешением в тяжелые времена, оставляли во рту вкус полыни.

Пропев последние бессмысленные слова псалма, она поднялась с места и, спотыкаясь, пошла по проходу. Вяло пожала руку викарию и, не обратив внимания на его сочувственный взгляд, направилась к могиле Денниса. Теперь, когда венки убрали, могила казалась голой. И заброшенной. Нужно было позаботиться о памятнике. Чувствуя, что люди наблюдают за ней и делают неуклюжие попытки утешить, Бенни медлить не стала.

Но идти было некуда. В первый раз в жизни дом ее не манил. В Эпплби-хаусе что-то случилось. Что-то плохое. Даже ужасное. Это началось тогда, когда Мэллори сломя голову умчался в Лондон и вернулся с Полли. Когда на следующий день она, Бенни, срезала люпины, приехал главный инспектор Барнеби. Он забрал Полли, держа ее за руку так, словно она могла убежать. Кейт и Мэллори уехали тоже.

Расстроенная и сбитая с толку, Бенни наблюдала за их возвращением, инстинктивно стараясь держаться подальше. В тот вечер она оставалась в квартире с Кройдоном. И весь следующий день тоже. Сделала лишь один короткий звонок, чтобы никого не беспокоить. Притворилась, что у нее начинается простуда и она никого не хочет заразить.

Помедлив в воротах кладбища и внезапно услышав мирное журчание воды, Бенни повернулась спиной к дому и пошла к ручью. Села под плакучую иву, сложила руки на коленях и ждала до тех пор, пока неразбериха в мыслях не перешла в простую скорбь. А потом начала составлять планы на будущее.

Сад был наполнен жужжанием ос и пчел. Мэллори не знал, что там делать. Впрочем, поскольку ему было все равно, где находиться, сад был ничем не хуже любого другого места. К яблоням были по-прежнему приставлены лестницы, а на складных столах стояли полупустые корзины с тщательно наклеенными этикетками. «Ренет Пизгуда», «Кёр-де-Бёф», «Эйпи Роуз». Повсюду разносился густой аромат спелых яблок.