Призрак в Монте-Карло

Уже с самого начала Виолетта поняла, насколько трудна задача, которую она поставила перед собой, но она никогда не страдала недостатком отваги — своего рода духовного мужества, которое дает возможность смеяться над сплетнями и презирать моральный кодекс ограниченного условностями бомонда. Но чем больше она узнавала Роберта, тем яснее понимала, как много для него значат традиции. В юности она восстала против напыщенной помпезности, отличавшей дом ее отца в Линкольншире. Но у Роберта не было ни малейшего желания восставать или отдаляться от всего, что олицетворял Шеврон.

Его дом так и стоял у нее перед глазами, так как она сама выросла в такой же атмосфере. Арендаторы, из поколения в поколение служившие Большому дому, слуги, чья жизнь в течение многих веков была связана с одной и той же семьей и чьи должности переходили от деда к отцу, а потом — к сыну. Расположенная в парке церковь, которая существовала на пожертвования владельца поместья и в которой была огромная резная скамья, поставленная в стороне специально для хозяина.

В поместье были и ферма, которая снабжала всех домочадцев молоком; и сады и огороды, откуда поступали свежие фрукты и овощи; и прачечная, где начинали работать молоденькие девушки; и конюшни; и плотницкие мастерские; и контора — все это образовывало отдельный мир, государство в государстве, где все были объединены одним интересом, одной целью: служение Большому дому.

Стоило только подобным частям, ничего не значившим, если рассматривать их по отдельности, объединиться, как они превращались в грозную силу. Большой дом был тем самым общественным центром, где устраивались приемы и воскресные чаепития, на которые съезжались все соседи, а также ежегодные балы, на которые приглашалось все графство. Для подобных огромных поместий были характерны свои наречия и свои обычаи. И везде велись одни и те же разговоры, думала Виолетта. И обязательно случались стычки между смотрителем лесов и фермером, обезумевшим от того, что лиса потаскала его кур; происходили жаркие споры по поводу перспектив охоты в будущем сезоне и наилучших способов разведения фазанов. И обязательно находились пессимисты, предсказывавшие плохой урожай, и оптимисты, надеявшиеся, что из новорожденного жеребенка вырастет отличный гунтер и что из щенков последнего помета получатся хорошие охотничьи собаки. И обязательно все дискуссии заканчивались тем, что присутствующие сходились в едином мнении: страна катится в пропасть.

Как же хорошо Виолетта все это представляла! Как она ненавидела такую жизнь, как она была счастлива, когда сбежала оттуда! Но Роберт любит это. Она пришла к такому выводу, услышав, с какой нежностью он рассказывал о своем доме, и увидев, как загорались его глаза. Да, Шеврон был ее соперником, причем более опасным, чем любая женщина. Шеврон требовал, чтобы Роберт отдал ему свое будущее. Хватит ли у нее сил противостоять ему? До настоящего момента у Виолетты не возникало никаких сомнений в своей победе. Теперь же уверенности у нее поубавилось.

Три часа, а Роберт так и не появился! Что могло задержать его? Она вспомнила, как по утрам он приходил к ней в сад и звал ее, еще нежащуюся в постели. Она не привыкла вставать рано, так как обычно очень сильно уставала после их развлечений, которые часто продолжались почти до самого утра, и любила поспать до полудня. Роберт поддразнивал ее, называя ленивой, но она была слишком уверена в себе и даже мысли не допускала, что он может подумать, будто тут играет роль ее возраст.

Однако на самом деле все обстояло именно так: она старела, и многое стало утомлять ее. Когда ей было столько, сколько Роберту, она могла без отдыха танцевать всю ночь напролет и выезжать на прогулку в Гайд-парк в десять утра. Но теперь после ночных развлечений она приходила в себя только к полудню. Однако зачем ему об этом знать? Она прилагала все усилия, чтобы делать именно то, что он хотел, никогда не забывая дразнить его своей непредсказуемостью, своей неуловимостью — пообещать что-то и тут же отказаться.

Они всегда обедали вместе, хотя это было вовсе не обязательно, так как Виолетта была достаточно умна, чтобы не допустить обыденности в их отношениях. Когда приближалось время обеда, Роберт обычно говорил:

— Если у тебя не назначено других свиданий, надеюсь, ты окажешь мне честь и пообедаешь со мной.

А она с улыбкой отвечала:

— Так и быть, один раз ради тебя я отложу все свидания.

Их совместные обеды проходили очень весело и интересно. Они ходили в маленькие ресторанчики около порта, в большие фешенебельные рестораны в отелях Ниццы, устраивали пикники в горах, откуда им открывался изумительный вид на лежащий внизу Лазурный берег.