Призрак в подарок

Я услышала, как заскрипели засовы открываемой двери, и громкий мат из уст Стаса достиг моих ушей. Более не думая ни о чем, понимая, что никакой ребенок не остановит ни Стаса, ни его прихвостней, сунула князю в руку кольцо. Тот мигом надел золотой ободок с фианитом на палец, схватил меня в охапку и впился поцелуем в губы, успев прошептать: «Дай мне силы, девочка моя». И я открылась ему навстречу, отдавая свою энергию, и не видела уже, как осветился подвал ярким метеоритным светом, как отбросило ударной волной сбегающих по лестнице с перекошенными лицами Стаса и его людей, как от вспышки полыхнул огонь и вмиг разнесся по всему дому, выжигая пламенем огня мой подарочек… но сожаление нахлынет на меня уже позже, когда я пойму, что потеряла и свой дом, и надежду на возвращение. Одного не было жалко: Стас с его прихвостнями сгорел в том самом огне, вместе с остатками каких-либо доказательств моей причастности к его гибели.

Часть 2. История вторая: Не чаяла, не гадала, попаданкой стала

Глава 12

Скажите, разве не наглость, когда в твою жизнь вторгается бесстыжий, вредный, хитрый, но такой обаятельный князь и ломает ее, твою жизнь, как игрушку, перестраивая, перекраивая ее под свои стандарты и правила. Вот и я тоже так решила, когда поняла, что оказалась черт знает где, с этим самым наглецом, намертво вцепившимся в мою руку и не выпускающим ее ни за какие коврижки до самого дворца, в коем тот собственно и обретал.

Но это я забегаю вперед. А было после взрыва следующее…

— А-а-а, — истошно орала я, закрыв глаза и обретя свободу слову, то есть от моего рта наконец отстали некоторые присосавшиеся, а когда решилась таки открыть зенки, то заорала еще и матом, от которого князь чуть покачнулся и поморщился.

Чихвостя его до седьмого поколения, дико озиралась, дрожа всем телом. Ибо было холодно, просто жутко холодно. Мы находились на отвесной скале, обледеневшей между прочим, в нас швыряло огромные хлопья снега с ветром, которые и заставили меня закрыть мой замерзший рот и закашлять. Эдик покачала головой, щелкнул пальцами и нас накрыл воздушный отгораживающий полог, больше я не знала как можно назвать невидимый пузырь теплого воздуха, от которого прогрелась земля, растаял снег и на тепло повылазили редкие цветочки, травинки и жуки.

— Так лучше? — решил уточнить этот… в общем, возмездие моей доверчивости.

— Д-д-да… ты к-куда меня затащил? — не решаясь двигаться, ибо стояли практически на краю обрыва, все-таки вцепилась руками в князя, чем тот радостно и воспользовался.

Мою талию вдруг обвили сильные руки и притянули к мужскому торсу. Я подняла глаза, и еще раз открыла рот, теперь уже от удивления. Передо мною стоял князь в собственном теле, которые виделось мне во снах в другой жизни. Обидно, скажу вам, стало… аж слезы из глаз брызнули. Привет нервный срыв и истерика, прощай былые проблемы.

— Ты успокоишься сейчас, и я смогу перенести нас в мой дворец.

— А п-почему не сразу?

— Настройка сбилась… промахнулся, — пожал плечами.

— Почему? — удивилась, лишь бы не думать об истерике.

— Лишний вес. Не рассчитал.

— Что? Ты хочешь сказать, что я толстая?! — скрипнула зубами от злости.

— Э-э-э… я не о тебе сейчас говорил.

Хотела было уточнить, а о ком же, как позади услышала стон и нервный крик:

— Какого черта происходит? Где я?!

Медленно так повернулась, не веря собственным ушам и глазам.

— А этот что тут забыл? — зашипела с ненавистью в глазах, обращенных на Гада Ольшанского.

— Попал в радиус действия кольца, увы… что с ним делать? Сбросить со скалы? — заинтересованно спросил князь.

Я вздрогнула, ибо было не до шуток, и даже немного страшно стало, а вдруг сбросит? Дмитрий поднялся кое-как на ноги, осмотрелся, все еще дико вытаращив глаза, затем повернулся к нам. Побледнел, потом покраснел, и понесло его:

— Ах, ты сука, заманила, мля… в ж…у вонючего тролля… я тебе такой звиздец устрою… ты… пи-пи-пи… — уши заложило, а потом у него пропал голос, так что Гад только открывал рот, не произнося ни звука.

— Ну что, может пусть полетает, а? — услышала я жаркий шепот у ушка. Затем поцелуй согрел мою шею. А Ольшанский даже позеленел от злости, опять что-то пытаясь кричать, потрясая кулаками в нашу сторону.

Устал, замолчал и загрустил. Поднял на нас глаза побитой собаки, тяжко вздохнул.

— Все. Выговорился? — хмыкнул князь. — Что с ним делать, ума не приложу? Может на скотный двор отправить, коров пасти… у него и слэнг подходящий, как думаешь, свет моих очей?

А у меня в голове только желание пеплом свою макушку посыпать и спросить «Как я могла позариться на такое чудо в перьях?».

— Нет, не надо… коровы доиться перестанут. Пусть с нами, а там посмотрим, — ответила я, и вздрогнула, ибо черная злоба поселилась в глазах Гада. — А, кстати, когда я смогу обратно попасть?

— Куда? — тихо спросил Эдуард, крепче прижимая к себе.

— Как куда? Откуда взял…