Призрак Великой Смуты

Господин-товарищ Буачидзе хмуро кивнул и подозрительно на меня покосился. Видимо, его покоробило мое упоминание о «царе и Отечестве», как и о том, что не все в этом мире так просто, как бы хотелось некоторым. Но спорить при этом он со мной не стал.

– Да, казаки – это сила, – произнес он после небольшой паузы, – причем многие из них будут руками и зубами держаться за свои привилегии. Но не стоит забывать и о том, что мы, большевики, не собираемся огульно лишать их всех льгот. К тому же казаки смертельно устали от войны. Многие погибли на фронте, многие стали калеками. Так что они благодарны большевикам хотя бы за то, что те закончили наконец-то эту треклятую войну.

Немного помолчав, он продолжил:

– Я знаю, что вы, Михаил Александрович, – тут он впервые обратился ко мне по имени и отчеству, – лично принимали участие в боях с германцами в составе Красной гвардии под Ригой. Думаю, что это вам поможет в общении с местными жителями. Ведь местные горцы весьма уважают храбрых воинов.

Я не удержался и напомнил Ною Буачидзе о том, что до Февральского переворота я командовал Дикой дивизией, и ее бойцы не могут упрекнуть меня ни в трусости, ни в невнимании к их нуждам и заботам.

– Мы помним об этом, – кивнул мой собеседник. – Дикая дивизия показала себя с лучшей стороны во время мятежа генерала Корнилова. Ее эшелоны были направлены Корниловым на Петроград. Но горцы, узнав, для чего и зачем их туда направили, остановились под Вырицей и отказались участвовать в авантюре несостоявшегося диктатора.

Я тяжело вздохнул. Если сказать начистоту, я тогда, в августе прошлого года, втайне сочувствовал генералу Корнилову, хотя, наверное, никогда не смогу простить ему участие в аресте семьи моего брата. Впрочем, уже потом мои новые знакомые буквально на пальцах сумели разъяснить мне, почему замысел корниловского выступления не мог быть успешным, и что ждало Россию в случае хотя бы частичного осуществления этого плана. Кровавая бойня всех против всех, в которую по самую Москву и Петроград влезли бы и германские войска – вот что получила бы наша страна в случае установления в ней военной диктатуры.

– Товарищ Романов, – произнес Буачидзе, прервав мои размышления, – вам нужно помнить и о разноплеменном населении Северного Кавказа. Многие из здешних народов сотни лет враждуют друг с другом. И достаточно одной искры, чтобы мир в этих краях взорвался, словно пороховая бочка, и пролилась кровь. А, как вам известно, кровная месть среди горцев – это дело чести, которое зачастую передается из поколения в поколение. Потому действовать нам следует очень осторожно, не спеша, тщательно продумывая каждый поступок и каждое слово.

«Да, удружил мне полковник Бережной, – подумал я. – Что называется – из огня да в полымя! Но, с другой стороны, мне что, надо было остаться в Гатчине, на положении частного лица, спрятавшегося за женские юбки? Да я бы сам себя после этого перестал бы уважать! Мой пращур Петр Великий лично брал на абордаж вражеские корабли, водил в атаку под Полтавой солдат. А мой отец, император Александр Третий, во время войны за освобождение Болгарии командовал Рущукским отрядом и не раз участвовал в рекогносцировках в передовых цепях, под огнем турок. А чем я хуже них?! Тем более что именно работу по замирению кавказских горцев я могу исполнить получше многих иных…»

Видимо, по выражению моего лица Ной Буачидзе понял, о чем я сейчас думаю, и решил меня приободрить.

– Михаил Александрович, – сказал он, – я думаю, что все будет в порядке. Я уже послал старейшинам здешних племен приглашение встретиться с вами. И никто из них не отказался от этой встречи. Во-первых, вы как-никак командовали дивизией, в которой сражались лучшие воины этих племен. И они сохранили о вас добрую память. Во-вторых, вы представитель ранее правившей в России династии. И хотя власти она уже не имеет, но старейшины и главы родов очень уважают брата бывшего царя. В-третьих, вы сейчас сила – я имею в виду бронепоезда и те части вашего корпуса, которые вы привели во Владикавказ. А силу здесь испокон веков принято уважать. И, в-четвертых, с вами слава победителя германцев. Ведь мы в наших газетах подробно рассказали о том, как вы храбро и доблестно сражались под Ригой. А горцы ценят славу и считают за честь служить под началом сильного, знатного и прославленного военачальника.

Выслушав своего собеседника, я кивнул. Все так оно и есть.

– Как я понял, товарищ Буачидзе, – сказал я, тщательно подбирая слова, – главный принцип социализма гласит: «От каждого по способностям, каждому по заслугам». Вот и из этого мы и должны исходить, невзирая на то, кто перед нами: казак, иногородний, горец или представитель какого иного народа. По крайней мере, главком товарищ Фрунзе дал мне именно такие инструкции.