Призрак войны

— Мир стал несносным, — согласилась Мадлен, — у недель нет настоящего завершения, времена года мелькают. Конгресс принимает решения о том, чтобы передвинуть стрелки часов и, — она добавила по-французски, — вот вам лето! Никто не пользуется человеческой привилегией попусту тратить время. Свободное время стало ругательным словом.

Пруит склонился к телевизору, настраиваясь не пропустить ни слова. Рядом сидели Дельта и Сэм, пытавшийся казаться равнодушным. Он был еще так молод, что показ по телевидению был для него большим событием.

Вступление к интересовавшему их пункту новостей было приправлено легкомысленной шуткой о замене автоматами людей на их рабочих местах. В этот момент было показано лицо Дельты крупным планом. Затем камера отодвинулась и показала всю фигуру Дельты. В кадре показался диктор с текстом.

— О, это нечестно, — громко заявил Грант, — меня вырезали!

Пруит и Мадлен шикнули на него.

— …тот самый робот, который терроризировал Восточную Коммерческую улицу вчера, — продолжал репортер. — Робот сделан Сэмом Тарамаско, которому 26 лет и который работает независимо. Робот приспособлен для работ общего характера, включал спасение под водой.

Голос за кадром сопровождал картинки толпы, музея, Гранта и Мадлен. Крупным планом был показал Пруит, который был польщен и смущен:

— Вот и я стал звездой, — пробормотал он.

Передача завершилась показом Дельты, произносившей механическим голосом: «Приятно… видеть… вас…»

За этим последовала пара шуток и история о козах в Дель Рио. Сэм выключил телевизор.

— Правильно, Сэм, — начал было Грант.

— Погодите, — вмешался Пруит, — он выглядел озадаченно. — Она не говорит так.

— Не говорит как? — спросил Сэм, как будто непоследовательным был не робот, а офицер.

— Она… не… говорит… таким обра зом… — вспыхнул Пруит.

Грант ухмыльнулся, а Мадлен улыбнулась тому, как Пруит передразнил Дельту.

— Конечно, я не говорю так, — сказала Дельта, положив руку на плечо Пруиту и повернувшись к Сэму. — Я по-прежнему не понимаю, как это получилось.

Пруит глупо мигал, не видя в этом смысла.

— На самом деле все исключительно просто. — Сэм посмотрел в пол, потом перевел взгляд на Пруита. — Предположим, она говорила бы нормальным голосом. Все подумали бы, что это голос женщины, переданный на расстоянии через микрофон в передатчик. Истина слишком сложна для средней телевизионной аудитории.

— О, — просветлел Пруит, — и поэтому ты запрограммировал скованность в ее ходьбе?

— Точно! — Сэм удовлетворенно посмотрел на Мадлен. — Если бы ее походка была столь же легкой и свободной, как у нормальных людей, все подумали бы, что внутри сидит человек. Эффект был бы потерян. Возможно, недоверие было бы подсознательным, но эффект пропал бы. Журналисты одобрили бы это, если бы они знали.

— Кроме того, — продолжал он, — позднее я смогу представить Дельту в качестве улучшенной модели, не меняя ни чего.

— Конечно, — одобрительно произнес Пруит.

* * *

В послеобеденное время, когда Сэм и Дельта прогуливались по музею, а Грант начинял Пруита новой дезинформацией, Мадлен сидела в конторе с бумагами.

Финансовое положение музея было шатким, но не катастрофическим. Большая часть средств поступала от Фонда Квентина Кори, но вклады из других источников были жизненно необходимы.

Мадлен сидела и раздумывала над финансовым положением музея, вдруг зазвонил телефон. Она подняла голову и посмотрела на аппарат с отвращением. Обычно ей никто не звонил, она ясно выражала свое отношение к телефону.

Она подняла трубку и сказала:

— Да?

Затем она только слушала, ничего не говоря. Ее мнением не интересовались. После передачи информации телефон разъединился, лишая Мадлен удовольствия повесить трубку.

Мадлен была в шоке от возмущения. Она выключила лампу: «Сэкономлю несколько центов на электричестве».

Затем она направила каталку в коридор:

— Сэм? Сэм Тарамаско? Немедленно иди сюда.

Сэм выскочил из прохода ей навстречу. Они почти столкнулись. Мадлен схватила его за рукав и остановила, предотвратив его столкновение со стендом.

— Мадлен! Что случилось?

— Кук! Карлос Асендио Кук! Эта ненасытная глотка! Он добивается своего! Его безнравственность и бесстыдство не знают себе равных!

Сэм, несмотря ни на что, сохранил присутствие духа.

— Я сказал то же самое, а суд присудил двести тысяч долларов.

— Твое преступление состояло в том, что ты недооценил его коррумпированности. Таких, как он, нельзя оклеветать ни словом, ни делом.

Сэм сложил руки на груди:

— Я слышал, телефон звонил. Это был он?

— Его адвокат. Уф! Браться за шантаж от его имени! — Мадлен посмотрела на Сэма: — Он требует себе робота!

Сэм вздрогнул как от удара:

— Он…

— Он требует Дельту.

— Этому не бывать!

— Я знаю это. Ты знаешь это. Дельта знает это, но Кук держит тебя на прицеле.

— Он угрожает тебе, Мадди? — спросил Сэм тихо.

— Мне? Нет и да. Он пообещал прекратить выделение средств на музей.

Сэм глубоко вздохнул в холодном бешенстве. Применять силу закона против него было уже низостью. Он добился постановления суда, но прибегать к подобным мерам…

Сэм выдохнул и сказал слабым голосом:

— Это все!