Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив

– Да, в такие моменты особенно остро ощущаешь зыбкость бытия… – тихо сказала Мари. – В конце концов, все можно интерпретировать по-разному, как и пьесу Шекспира. В добре может прятаться частица зла, во зле – крупица добра. Я сама не знаю, как решить спор между неолуддитами и трансгуманистами. В конце концов, чтобы безоговорочно доверять техническому прогрессу, нужно так же безоговорочно доверять человечеству, его духовности. Прогресс, будто гигантский рычаг, усиливает в разы то, что внутри нас. И направить силу этого рычага можно как на благо, так и на зло… – Мари вздохнула. – Герр Зиггер тоже – всего лишь песчинка мироздания. Он пытался найти свой ответ на бесконечные вопросы, затерянные в космическом пространстве… Тоже хотел «восстановить связь времен» и «вправить вывихнутый век». Но увяз в зыбучих песках времени…

Мари посмотрела наверх, в звездное морозное небо.

Еще полчаса назад казалось, что до рассвета – целое тысячелетие, но уже начало светать. Рассвет сметал с небосвода звездную пыль, и лишь утренняя звезда все еще сияла ровным белым светом. Диск луны быстро таял в небе, как кусок сахара в кружке с терпким утренним чаем.

И вот взошло солнце.

Снег заискрился под первыми лучами, и вся долина казалась одетой в алмазный убор. Синеватые тени елок легли на белые сугробы.

– Прямо рождественская открытка Стюарта Шервуда!117 – сказал Женька и восхищенно покачал головой. – Пожалуй, я начинаю понимать, почему ты любишь горы… – Он почесал затылок, мечтательно зажмурился. – Нет, ну как я его догнал, а? Если бы не я, то улетел бы уже наш герр Зиггер – и поминай, как звали… Я бежал как ягуар! Вы меня видели, да? Я чувствовал себя невесомым, как облако!

– Да, друг мой, ты молодец! – рассмеялась Мари. – Кстати, среднее облако весит порядка пятисот тонн. Столько же весят восемьдесят слонов…

Женька кинул на Мари недоверчивый взгляд.

Тут к ним подбежали разрумянившиеся Мишель и Анюта.

– Мама сказала, что вы втроем можете приехать к нам в гости! – радостно сообщил Мишель. – А ты, Женька, не забудь: с тебя три торта! Нет, пять! Не забыл еще, что ты мой «Захер» стащил? – Он хитро прищурился.

Женька энергично закивал. Мишель подмигнул ему и убежал прочь, взметая за собой тучи снега.

Тут к Женьке подошел повар. Он неловко переступил с ноги на ногу, дернул подбородком в сторону и таинственно округлил глаза. Женька озадаченно нахмурился и подошел к нему.

Повар склонил к уху Женьки красное лоснящееся лицо и что-то зашептал. Щеки Женьки сначала вытянулись, потом расслабились. Он прикрыл глаза, слушая шепот повара. Губы его все шире и шире растягивались в блаженной улыбке.

Повар закончил говорить, подмигнул Женьке серым глазом и ушел.

Женька, онемевший от счастья, остался стоять на месте, прижимая руки к сердцу.

Мари почувствовала, что руки ее онемели. Амадей урчал, как трактор, и даже не думал слезать на землю. Электронный браслет на ее руке завибрировал. Она бросила взгляд на экран и рассмеялась.

– Я уже погладила четыре километра кота!

Амадей поднял на нее зеленые, как весенняя луна, глаза и медленно моргнул.

– Это он так тебе в любви признается! – улыбнулся Леонид и осторожно забрал кота из рук Мари.

Потом взглянул ей прямо в глаза. Зрачки его расширились. Ветер шевелил его непослушную челку, на чуть впалых щеках серебрилась щетина. Он облизнул пересохшие губы, помедлил, будто решаясь на что-то, и тихо произнес:

– Послушай, мне кажется…

– Мари, мы все должны вам признаться в любви! – вмешался управляющий. – Запомните: вам и вашим друзьям двери в «Гримуар» всегда открыты! Вот только название это я, пожалуй, изменю… – Он покачал головой.

– Спасибо, Йозеф! Вы теперь сможете выкупить свой дом?

– Да! Я совершенно счастлив. – Он по-детски улыбнулся. – Вместе с мебелью и привидением! – Глаза его подернулись задумчивой дымкой. Он вздохнул и мечтательно проговорил: – Я наконец обрету покой, который искал столько лет… Посажу вокруг дома сад. В нем будет расти густая и высокая трава, тисовые деревья и белые звезды болиголова. Я отпущу на волю этого ужасного ворона и привезу в сад соловья. И хрустальная луна будет светить мне по ночам, и за зимой будет приходить весна, за весной лето, а за летом – осень…

Он поправил свою поношенную жилетку из лодена, накинутую на вязаный свитер, натянул на брови большую шляпу с потертыми мягкими полями и прикрыл глаза.

– «…Настанет мир, уйдут из замка грозы, и снизойдет покой на Кентервиля…» – прошептала Мари.

– Да, – тихо сказал управляющий. – И пусть время течет вперед, пусть вертится дальше колесо проклятой Сансары… Пусть.

…Ван Фу вернулся в дом. Он открыл крышку рояля, присел на краешек стула, прошелся пальцами по клавишам.

Потом быстро оглянулся по сторонам и присел на корточки. Вытащил из кармана халата маленький ключик, провел рукой по полу, ища нужное место, и щелкнул замком. В полу открылся небольшой сейф. Ван Фу вынул из него бронзовую китайскую вазу с узкой талией и широким горлышком. Он задумчиво посмотрел на нее, провел пальцем по изогнутым стенкам.

Потом аккуратно поставил вазу обратно в сейф и захлопнул дверцу.