Призраки

Она была одной из тех кремовых блондинок с безупречным цветом лица, которые обычно приписывают англичанкам, занимающимся верховой ездой. У неё были блестящие зелёные глаза, окаймлённые ресницами, такими же светлыми, как её волосы; лицо несколько узкое, с высокими скулами и широким ртом, который выглядел прекрасно даже без помады. Верхняя губа слегка оттопыривалась, демонстрируя безупречно белые зубы, даже когда она молчала. Хоуз любил тех, у кого был избыточный прикус. Хоузу хотелось, чтобы они пришли сюда обменяться рождественскими подарками, а не задавать вопросы о мертвеце, который, похоже, практически не интересовал красавицу, сидевшую напротив него в коричневых сапогах на высоком каблуке, скрестив ноги.

«Извините, что вынуждена вас торопить», — сказала она, — «но у меня встреча в полдень, а Антуан в другом конце города.»

«Мы сожалеем, что вломились в дом таким образом», — сказал Хоуз и улыбнулся. Карелла посмотрел на него. Они вовсе не вламывались. Они позвонили полчаса назад и тщательно подготовили её к своему визиту.

«Мисс Крейг», — спросил Карелла, — «когда вы в последний раз видели своего отца живым?»

«Год назад», — сказала она, поразив его.

«И с тех пор нет?»

«С тех пор нет.»

«Как же так?»

«Как так?», — сказала Эбигейл и изогнула одну бровь. «Я не уверена, что понимаю, о чём вы.» Её голос принадлежал выпускнице колледжа Вассара (частный университет в городе Покипси, штат Нью-Йорк, основанный в 1861 году, первое высшее учебное заведение для девушек в Соединённых Штатах — примечание переводчика) или Брин-Мара (частный женский гуманитарный университет в городе Брин-Мар, штат Пенсильвания, основан в 1865 году — примечание переводчика), после школы Розмари-Холла (независимая школа для девочек в Гринвиче, штат Коннектикут, основана в 1900 году — примечание переводчика) или Вестовера (независимая школа-интернат для девочек, готовящая к поступлению в колледж, расположена в городе Миддлбери, штат Коннектикут, основана в 1909 году — примечание переводчика). В её манере поведения чувствовалось раздражение и нетерпение. Карелла никогда не чувствовал себя комфортно с этими важными, холодными, уравновешенными типами людей, и сейчас она мало что делала, чтобы облегчить его страдания. Он с минуту смотрел на неё, обдумывая свой подход. Он решил выложить всё начистоту.

«Я имею в виду», — сказал он, — «не слишком ли это необычно?

Единственная дочь…»

«У него есть ещё одна дочь», — резко ответила она.

«Ещё одна дочь? Мне казалось…»

«Более или менее», — сказала Эбигейл. «Она достаточно молода, чтобы быть его дочерью.»

«Кто это?», — спросил Карелла.

«Хиллари.»

«Вы имеете в виду Хиллари Скотт?»

«Да.»

«Понятно.»

«В самом деле?», — Эбигейл достала сигарету из эмалированной коробки на торцевом столике. Прикурив, она сказала: «Скажу проще», — и выпустила струйку дыма, а затем положила золотую зажигалку обратно на стол. «С тех пор как отец развёлся, мы с ним не ладили. Когда он сошёлся с призраком, это был конец.

Точка. Финиш. Занавес.»

«С призраком…?»

«Хиллари.»

«И когда он… стал с ней встречаться, мисс Крейг?»

«Вскоре после публикации „Теней“, из ниоткуда стали вылезать вселенские твари с их собственными призраками.»

«Вы имеете в виду „Мёртвые тени“?»

«Шедевр моего отца по зарабатыванию денег», — сказала.

Эбигейл и затушила сигарету.

«Когда она была опубликована?»

«Издание в мягкой обложке? Полтора года назад.»

«И вскоре после этого он познакомился с Хиллари Скотт?»

«Я не знаю, когда он с ней познакомился. Я узнала о них только на День благодарения год назад. Бог знает, как долго они к тому времени жили вместе. Пригласили меня на большой ужин с индейкой. „Привет, дорогая“, — сказала она, широко улыбаясь, — „познакомься с Хиллари Скотт, моей подругой.“ Его подруга!» — сказала она, сверкнув глазами. «Долбаная маленькая двадцатидвухлетняя охотница за страшилками.»

Карелла моргнул. Он привык к разным выражениям в отделении и на улицах; нельзя было быть полицейским столько лет, сколько он им проработал, и ожидать, что люди будут говорить только «проклятье» и «дерьмо». Но в этой празднично украшенной гостиной на Холл-авеню непристойности звучали совершенно неуместно. Хоуз же наблюдал за Эбигейл со всевозрастающим вниманием, граничащим с мгновенной одержимостью; ему нравились те, кто говорил ругательства через прикус.

«Итак, в последний раз вы видели своего отца», — сказал Карелла, — «это было…»

«День благодарения в прошлом году. Когда он познакомил меня с призраком. Это было всё. Последняя капля.»