Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе

Я был пойман врасплох.

— Ты о Джералде? — сказал я после неоправданно длинной паузы. — Да, слыхал. — И сделал ему знак замолчать. Он моей сигнализации не понял.

— Да нет, и папаша его туда же! Как услышал про парня, заперся в библиотеке и бросился на саблю. Пришлось дверь взламывать. Сам видел, как он лежит там вниз лицом, а из спины конец его длиннющей кавалерийской сабли торчит.

Кэнби заметил, как я глянул на Дэвиса, и, видимо, на лице у меня отразились все мои чувства — он быстро повернулся и тоже посмотрел на Дэвиса.

— Кто бы мог подумать, что старый прохвост таким чувствительным окажется? — сказал Джил.

Дэвис так и застыл на месте, вперив глаза в Джила. Потом в горле у него возник какой-то жалобный звук, будто щенок заскулил. Я подумал, он сейчас рухнет. Однако, устоял. Опять он издал этот звук, а потом вдруг вышел из комнаты, затворив за собой дверь. Мы слышали, как он идет по лестнице, все громче и громче поскуливая. Раз, судя по звуку, оступился и упал…

— Что это на нашего провидца накатило? — спросил Джил.

— Задержи его, — сказал я Кэнби и, поскольку он продолжал стоять на месте, не понимая, чего от него хотят, прибавил: — Нельзя его одного оставлять, понимаешь? — И уже сам было пошел, но тут Кэнби сообразил, в чем дело, и, проскочив мимо меня, кинулся вниз по лестнице, прыгая через две ступени.

Я подошел к окну и увидел Дэвиса уже на улице. У него подгибались колени, но тем не менее он пытался бежать, будто спеша уйти от чего-то. Я увидел, как Кэнби нагнал его и как он сперва вырвался, а потом смирился. Они пошли назад вместе, Дэвис — понурив голову, беспомощно мотавшуюся их стороны в сторону, Кэнби — поддерживая его, не давая упасть.

— Что с ним? — снова спросил Джил, глядя через мое плечо.

Я услышал, как Кэнби тащит его вверх по лестнице, и пошел закрыть дверь. Но нам все равно было слышно шарканье ног и теперь не прерывающееся ни на секунду Дэвисово поскуливание. Словно плакала женщина, потерявшая голову от горя. Мы прислушивались, пока шарканье и всхлипыванья не проследовали мимо нашей двери дальше по коридору и не затихли наконец, отгороженные от нас еще одной дверью.

— В чем дело? — спросил Джил с опаской.

— Да вот вообразил, что это он виноват.

— В чем?

— Во всей этой истории.

— Он? Хорошенькое дело!

— Да уж, — сказал я. Мне не хотелось на эту тему распространяться, душа за старика болела.

Мы с минуту постояли и подумали обо всем этом.

— Знаешь, — сказал Джил, — ты все-таки что-нибудь поешь. Вон сколько времени прошло, да и крови ты столько потерял.

— Мне не хочется есть, — сказал я. Мне и правда не хотелось.

— Все равно поешь. Мне тоже надо поесть. А то пить больше не смогу.

Когда мы спускались по лестнице, Джил сказал:

— Пока мы не узнали, Смит всех подбивал Тетли линчевать.

— Ему только и вешать — Смиту вашему.

— Да уж, — сказал Джил.

Мы поужинали в комнате за баром, где нам уже было накрыто, солониной, подмороженной картошкой, бобами и черным кофе. Сперва мне в горло ничего не лезло, но после того, как вылакал две чашки кофе, мне снова захотелось есть. Кэнби заглянул и сказал, чтобы за Дэвиса мы пока не беспокоились, он дал ему какого-то снотворного зелья и отправил Спаркса посидеть с ним. В баре никого не было, так что он стоял в дверях с полотенцем через плечо и смотрел, как мы насыщаемся. Рассказал, что в городе, разумеется, об этой истории только и говорят, что Смита напоить до бесчувствия оказалось труднее, чем он предполагал. Но в некотором смысле это обернулось на пользу. Организовался сбор в пользу Мартиновой жены. Набралось уже больше пятисот долларов.

— Даже старый Бартлет вошел в долю, — сказал Кэнби. — Но он на людях избегает показываться. Деньги со Спарксом прислал.

— Кстати, — спохватился Джил, будто только сейчас об этом вспомнил, — я внес за нас с тобой по четвертной с каждого.

Я достал свой мешочек и расплатился с ним.

— Момент для сбора, между прочим, выбран как нельзя удачней, — сказал Кэнби. — Отгон закончен, и вы, ребята, еще не порастратились. И цена, надо сказать, тоже неплохая. За мужа, у которого не хватило смекалки даже на то, чтобы, покупая весной скот, купчую взять. — Он вернулся в бар и заговорил там с кем-то.

Спустя некоторое время, когда разговор смолк, мы вышли из комнаты, и Джил с Кэнби привычно позубоскалили насчет «Шлюхи к услугам», и мы пропустили по паре стаканчиков и покурили. Больше пить мне не хотелось. Вот чего хотелось, так это спать. Будто и не ложился. Я заметил за собой: когда меня что-то гложет, а сделать все равно ничего нельзя, на меня нападает спячка. К тому же сюда стали сходиться люди, которые с нами в горы не ездили. Взглянув на нас, они, задержавшись в дальнем конце бара, о чем-то спрашивали пониженными голосами, поглядывая на нас исподтишка. Это начинало раздражать Джила. Подраться ему до сих пор так ни с кем и не удалось, а спиртное он продолжал лить в себя, как в бездонную бочку. Он стоял, приглядываясь и прислушиваясь к посетителям, выбирая, к кому бы прицепиться.