Призраки Гарварда

Кади покинула Лоуэлл через боковую калитку и вышла на Плимптон-стрит. Проверила телефон: на нем было пять непрочитанных сообщений. Два от Андреа и одно от Ранджу. Они беспокоились, где Кади, и просили подтверждения, что с ней все в порядке. Последнее, в чем она нуждалась, так это в еще более благонамеренном вмешательстве с их стороны; она написала обеим в общей группе: «Я в порядке, провела ночь у подруги. Пожалуйста, отставьте меня в покое».

Следующее сообщение было от матери. Она сообщала, что находится в дороге, что давало Кади примерно четыре часа до ее приезда. Куча времени. Хотя теперь Кади не знала, как проведет родительские выходные в свете новообразовавшейся проблемы с соседками. Нужно было не давать им упоминать проблемы при ее матери.

К счастью, поскольку мама не участвовала в ее переезде в Гарвард, они незнакомы. Так что, пока Кади будет настороже и удерживать маму подальше от соседок, они не будут знать, кому и что рассказывать. Кади сбросила маме сердечко.

Последнее сообщение было от Алекса: «Архивы отозвались, нашел кое-какие документы по твоему «рабскому» проекту. В какой ты комнате? С радостью все занесу».

Нет-нет-нет, подумала Кади. Она могла только представить, как Ранджу получит архивные свидетельства о ее призраках. Она ответила: «Я не у себя. Давай встретимся возле Анненберга».

Кади ускорила шаг. Она умирала с голоду, и ей не терпелось увидеть то, что нашел Алекс. В чате появилось обозначение, что он набирает ответ:

Отлично! Давай через 15 минут.

Кади добралась до Анненберга, внушительной столовой для первокурсников внутри Мемориального зала. Удивительно, что она была такой красивой. Огромный обеденный зал мог похвастаться сводчатым потолком, поддерживаемым могучими деревянными фермами, между которыми сверкали витражи, больше подходившие для собора, чем для столовой. Четырнадцать канделябров с лампами, похожими на средневековые кубки, освещали отделанное ореховыми панелями пространство. Помимо президентов и выдающихся выпускников Гарварда, смотревших вниз с портретов в золотых рамах и холодных бюстов из белого мрамора, установленных вдоль стен, здесь возвышались статуи Джона Уинтропа и Джона Адамса в натуральную величину.

Фактор устрашения этих уважаемых фигур уступал только десяткам шумных, болтающих, голодных незнакомцев, сидевших под ними. Была причина, по которой Кади пользовалась любым предлогом, чтобы не есть здесь.

Кади взяла себе яичницу и банан и уселась за относительно пустой стол. Она уже собиралась повторно писать Алексу, как вдруг услышала, что ее окликают. Кади подняла взгляд и увидела, как к ней бодро шагает Алекс со своим подносом. На парне были клетчатые пижамные штаны, теннисные туфли и пуховик. Она помахала ему рукой.

– Ну вот, теперь я чувствую себя дубиной. Ты уже одета не в домашнее. – Он поставил поднос напротив нее. – А я беспокоился, что пишу тебе слишком рано для субботы.

– Нет, все в порядке.

На самом деле большинство студентов вокруг были одеты в повседневную уютную одежду, а некоторые щеголяли мокрыми, только что помытыми волосами. Кади вдруг почувствовала себя неловко во вчерашней одежде.

– Я рано встаю.

– Я тоже. Одно из преимуществ раннего прихода сюда – отсутствие очереди за вафлями «Веритас», – Алекс продемонстрировал свою тарелку с золотисто-коричневой вафлей с тисненым университетским гербом, щит с тремя открытыми книгами и надписью «ВЕ-РИ-ТАС». – Сначала я думал, что заказные вафли отвратительны, но теперь я чувствую, что это шутка, понимаешь?

Он выдавил сироп в середину.

– Подслащенная сиропом правда, – сказала Кади.

Алекс рассмеялся:

– Вот и хорошо. Прекрасно подходит для твоего проекта.

Он откусил кусочек, потом вытащил из рюкзака желтоватую папку.

– Итак, библиотекарь архива помог мне найти несколько записей о рабах Холиока. Я сфотографировал их и распечатал тебе копии. Не слишком радуйся, там не так уж много.

– Алекс, спасибо тебе большое за то, что ты это сделал, – Кади взяла у него папку и отодвинула завтрак, чтобы вытряхнуть ее содержимое.

– Без проблем. Я был рад помочь, – сказал он, когда она склонилась над бумагами.

Кади не знала, что ожидала увидеть, но не это.

На снимках были трудночитаемые рукописные списки, описи на коричневой, порченной водой бумаге. Она смогла разобрать одну страницу с надписью «В подвале» с перечисленными пунктами, вроде «Газеты» и «Шесть старых стульев в Летнем домике», а затем «Кровати для слуг и постельные принадлежности £1.12. Джуба £40 Билха £12». Алекс написал поверх копии синей ручкой: «Слуга = раб».

Илай в списке не значился. То ли потому, что его уже не было, то ли потому, что он был бесполезен в глазах хозяев. Кади не могла знать наверняка.

– Ага, теперь я вижу, что и у тебя взрыв на макаронной фабрике. Теперь я спокоен насчет своей пижамы.

– Что? – Кади рефлекторно прикоснулась к голове, обнаружив сбившийся колтун на затылке.