Призраки Гарварда

– Ты как будто хочешь его стереть. А мама постоянно напоминает, так что теперь тебе придется стереть и ее тоже. А я? Мне тоже все еще грустно, я все еще по нему скучаю. И я на него похожа! Меня сотрешь следующей?! – Кади уже кричала. – Никак вам не угодишь! Мама никогда не будет счастлива, потому что я не он, а ты не будешь, потому что я слишком на него похожа.

– Каденс, послушай меня, – тихо и твердо произнес отец. – Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Ты мое дитя, самое дорогое в моей жизни, и я сделаю все, все, что угодно, чтобы тебя защитить. Но мы с твоей матерью попали в ситуацию, которая темна и ядовита. Оказалось, я не тот человек, каким себя всегда считал. И сейчас мне нужно немного времени и пространства, чтобы подумать. Чтобы я смог посмотреть в зеркало и снова увидеть там себя.

– Сейчас не время расставаться. Трудные времена должны сплачивать семью, – сказала Кади срывающимся голосом.

– Мы уже давно не были вместе.

Кади притворилась спокойной, чтобы отец ее отпустил. Но по окончании разговора волновалась так сильно, как никогда в жизни. Она поднялась, нерешительно положила руку на входную дверь комнаты и вдруг смутилась, что соседки могли услышать ее, когда разговор перешел на повышенные тона. Но, наверное, было неслышно, понадеялась Кади.

Она толкнула дверь. На футоне не осталось ничего из учебных материалов Андреа, а дверь ее спальни была закрыта. Как их с Раджу спальня, а музыка оказалась выключена. Значит, все слышали и сбежали от неловкой ситуации, что даже порадовало бы, если бы не необходимость забрать из комнаты вещи.

Она глубоко вздохнула, но напряжение никак не уходило из груди, наоборот, росло.

Глава 28

Кади никогда еще не была так внимательна и сосредоточена на уроке французской литературы, только ее внимание было направлено не на мадам Дюбуа, а на девушку в военной форме цвета хаки.

Ли Дженнингс сидела на один ряд впереди и на два места слева, и Кади не сводила с нее глаз на протяжении всей лекции. Ли была невысокой и плотной, едва ли выше пяти футов двух дюймов. Кади разглядела, что она обкусывает ногти – едва ли не единственное у Ли слабое место. В остальном она производила впечатление серьезного человека – уголки рта естественно опущены книзу, твердый взгляд за стеклами очков без оправы. В ней угадывалась азиатская кровь, по крайней мере наполовину, каштановые волосы слегка вились на висках, несмотря на плотно собранный пучок. Кади прикинула, сможет ли девушка узнать в ней сестру Эрика, как это сумел Никос, и убрала волосы с плеч на спину, как будто это могло скрыть их цвет. Но Ли смотрела прямо перед собой, на доску, где мадам Дюбуа писала что-то про лейтмотивы «Красного и черного» Стендаля витиеватым почерком.

Занятия велись исключительно на французском языке, и для того, чтобы следить за лекцией, требовалось сосредоточиться. Мадам Дюбуа повернулась задать аудитории вопрос, который Кади про себя перевела:

– По мнению некоторых критиков, главный герой, Жюльен, нарцисс или даже социопат. Вы согласны?

Гидеон, канадский француз, которого Кади терпеть не могла за естественное превосходство, поднял руку как всегда первым:

– Да, он использует людей, в особенности женщин, как инструмент. Он манипулирует, не испытывая угрызений совести. В нем нет сочувствия.

Пока он говорил, Кади безразлично, вполсилы делала пометки, но оживилась, когда подняла руку Ли.

– Я не согласна, – сказала она по-французски. – Он не социопат, но и не сентиментален, как другие персонажи. Он маленький, и он бедный. Единственное доступное ему средство продвижения – это смекалка. Жюльен не жесток, он хитер.

Кади фыркнула: «Уж ты-то понимаешь», – подумала она, и Ли вдруг посмотрела в ее сторону. Кади быстро уткнула взгляд в конспект.

Остаток занятия она мысленно репетировала, что скажет Ли, если столкнется с ней… когда столкнется. Она была недовольна, что эта девица ее пугала. По словам Никоса, Ли была одновременно умной и жесткой, и Кади ощутила это по одному острому взгляду. И все же она должна была побольше разузнать об этой девушке. Если Никос ошибся, она безвредна. А если он прав, напомнила себе Кади, то Ли уже причинила ей худшую боль, намеренно задев Эрика. В таком случае это Ли стоило бояться ее.

Как только пара закончилась, Ли захлопнула свою пустую тетрадь и вышла из аудитории. Кади одним движением схватила вещи и бросилась следом. Главный коридор Бойлстона был переполнен, и хотя поначалу Кади не спускала глаз с тугого пучка Ли, пробирающейся сквозь толпу, вскоре она потеряла цель из виду. Ей показалось, что она заметила каштановый затылок у стеклянных дверей входа, поэтому она пригнулась и протиснулась в них. Выскочив наружу, Кади торопливо спустилась по ступенькам во двор Бойлстона и остановилась. Ее взгляд обшаривал Ярд, полный студентов, торопившихся, как муравьи, по диагональным дорожкам через лужайку, тащивших набитые рюкзаки и сумки. Но Ли как сквозь землю провалилась. Кади тихонько выругалась.

Развернувшись, она едва не впечаталась прямиком в форменную грудь курсанта Дженнингс.