Призраки и чудеса в старинных японских сказаниях. Кайданы

В домике, когда Кайрё вошел туда в сопровождении крестьянина, двое мужчин и две женщины грелись у маленького очага, устроенного в ро[23] посередине гостиной. Все низко поклонились монаху и произнесли очень вежливые слова приветствия. Кайрё подивился тому, что беднякам, живущим в глуши, знакомы правила хорошего тона. «Какие приятные люди, – подумал он. – Должно быть, некий благородный и образованный господин научил их премудростям этикета». Обернувшись к хозяину жилища – арудзи, как называли его домочадцы, – монах сказал:

– Судя по вашей речи и по вежливому приему, оказанному мне этими достойными людьми, вы не вечно были дровосеком. Смею ли я предположить, что некогда вы принадлежали к знатному сословию?

– Добрый господин, вы не ошибетесь в своем предположении, – улыбнулся дровосек. – Сейчас я, как вы видите, живу в уединенной хижине, но когда-то и правда занимал высокое положение в обществе. Представьте себе, я сам разрушил свою жизнь. Вот моя история. Я состоял на службе у одного даймё и ранг имел немалый. Однако невоздержанность в любви к женщинам и горячительным напиткам меня погубила. Под влиянием страсти я совершал дурные поступки и в конце концов стал виновником истребления нашего клана и смерти многих достойных людей. Кара постигла меня незамедлительно, я оказался изгнанником и долгие годы скитался по земле. Теперь я молюсь лишь о возможности искупить вину, чтобы вернуть честь и славу своему древнему роду. Однако едва ли мне когда-нибудь будет дарована подобная милость. Так или иначе, я стремлюсь очистить карму, искренне раскаиваясь в содеянном и помогая по мере сил тем, кто нуждается в моей помощи.

Монаху пришлось по душе благое намерение арудзи.

– Друг мой, – сказал он, – я не раз наблюдал, как люди, натворившие немало бед в молодые годы, позднее ступали на путь истины и становились образцами добродетели. В сутрах говорится, что сила благого намерения велика, и тот, кто проявлял упорство в совершении дурных дел, с тем же упорством способен творить добро. Сердце у тебя, несомненно, доброе, и я верю, что твоя жизнь еще изменится к лучшему. Нынче ночью я буду читать сутры о твоем спасении и молиться о том, чтобы тебе достало сил очистить карму от былых ошибок и заблуждений.

Дав такое обещание, Кайрё пожелал арудзи спокойной ночи, и тот проводил гостя в крошечную комнатушку, где для него уже была приготовлена постель. Затем все легли спать, кроме монаха, который при свете бумажного фонарика принялся читать сутры. Он читал и молился допоздна, а перед тем как тоже улечься, раздвинул ставни в своей спаленке, чтобы еще раз полюбоваться окрестностями. Ночь выдалась дивной красоты: на небе не было ни облачка, ветер утомился за день и уснул, яркий лунный свет рисовал на земле колючие черные тени листвы и плясал, разбрызгивая серебристые искорки, на каплях росы, выпавшей в саду. Сверчки и кузнечики затеяли музыкальное состязание, и плеск водопада звонче раздавался в ночной тьме. Послушав шум воды, Кайрё почувствовал жажду, вспомнил о бамбуковых трубках и решил прогуляться к навесу на задворках домика, поскольку ему не хотелось беспокоить спящее семейство. Он осторожно раздвинул двустворчатую перегородку, отделявшую его спаленку от гостиной, – и свет фонаря выхватил из темноты пять лежащих вповалку… безголовых тел.

Несколько мгновений Кайрё пребывал в замешательстве – он решил, что видит картину преступления. Но тут он заметил, что на полу нет крови, а обрубки шей вовсе не выглядят так, будто головы отрезали. Тогда он подумал: «Либо это морок, наведенный нечистью, либо меня заманили в логово рокурокуби… В книге «Сёсинки» говорится, что тому, кто найдет тело рокурокуби без головы, надлежит перенести его на другое место, пусть даже недалеко, – после этого голова уже не сумеет запрыгнуть обратно на плечи. А еще в той книге говорится, что голова, вернувшись туда, где она оставила тело, и не найдя его, три раза ударится оземь, подпрыгивая, как мячик, затем начнет задыхаться, будто от смертельного страха, и немедленно умрет. Итак, если передо мной пять рокурокуби, ничего хорошего ждать от них не следует, а стало быть, я с чистой совестью могу выполнить указание, приведенное в книге».

Он взял тело арудзи за ноги, подтащил к стене, раздвинул ставни и выкинул его из домика. Двери оказались заперты, и Кайрё предположил, что головы покидали логово и возвращались сюда через дымовое отверстие в крыше, которое оставалось открытым. Тихо отперев и раздвинув двери, он вышел в сад, а затем, стараясь не шуметь, направился туда, где росли бамбук и кедры. Из рощи доносились голоса.

Кайрё осторожно пробирался между деревьями, от тени к тени, голоса становились все громче, и, наконец, выглянув из-за ствола, он увидел все пять голов: они кружили в воздухе и время от времени перебрасывались словами, закусывая червями и насекомыми, пойманными на деревьях. Перестав жевать, голова арудзи сказала: