Призраки и плохие тени (ЛП)

Колеа снял с плеча лазган.

— Плохие тени. Не знаю, почему, но эта фраза что-то означает. Хотелось бы мне вспомнить, в чем дело.

VIII

— Вокс? — спросил Баск.

Адъютант, уже пять минут пытавшийся установить связь, покачал головой.

— Не снимай «консервы», Рервал, — посоветовал белладонец. — Может, услышишь что-нибудь.

Кивнув, связист снова нацепил наушники и поднял вокс-установку.

— За работу, — сказал Колеа. — Давайте отыщем точку доступа.

— Что?! — чересчур громко переспросил Рервал из-за наушников.

Мэггс объяснил ему жестами для глухих, принятыми среди вергастцев.

— Ясно, вход, — адъютант проконсультировался с инфопланшетом, несколько раз хлопнув по нему, и затем показал рукой. — Восемнадцать метров в том направлении.

— Двинулись, — скомандовал Гол.

— Что? — снова спросил Рервал.

— Нет, не вы, сэр, — добавил он. — Вас я понял.

IX

Мэггс разжился мачете. Скорее всего, это был секач для рубки мяса из камбуза «Армадюка», но здесь он использовался иначе — разведчик рассекал клинком лозы и побеги, перекрывавшие путь вдоль стены. Стояла просто до нелепости непроглядная тьма, и тени ложились на плечи, словно тяжкий груз.

Вдалеке раздавался шум огнеметов. Гол Колеа держал лазган наготове.

— Что вы сказали? — произнес шедший сзади Рервал. Повернувшись, вергастец увидел, что его адъютант снимает наушники.

— Установил вокс-контакт? — спросил Колеа.

— Нет-нет, вы что-то сказали.

— Никто ничего не говорил, — возразил Лаффри.

— Кто-то сказал «орлиные камни». Один из вас, — настаивал Рервал.

— Что за гачня эти «орлиные камни»? — спросил Мэггс.

— Никто ничего не говорил, — подтвердил Колеа.

— Но я слышал это, сэр.

— Давайте просто пойдем дальше, — посоветовал Баскевиль.

Призраки так и поступили. Не было слышно ни звука, кроме хлюпанья сапог в перегное, свиста и хруста со стороны Мэггса и дыхания бойцов. Стояла жара, и всё гвардейцы сильно потели.

— Всё, хватит этих фесаных приколов, — внезапно заявил Рервал.

Остальные обернулись к нему.

— Что? — спросил Лаффри.

— Кто-то опять это сказал, вот только что. «Орлиные камни. Я хочу орлиные камни. Принесите их мне».

— Ты услышал это? — уточнил Колеа.

— Словно шёпот, сэр, — кивнул связист.

— Честно?

— Клянусь Троном.

Гол оглядел гвардейцев.

— Я не против шуток, но хватит уже. Признавайтесь немедленно, кто из вас издевается над пареньком?

Бойцы, окруженные черно-зеленым сумраком, покачали головами.

— В таком случае, я немедленно прекращаю выполнение задания, — объявил Колеа.

— Ни хрена! — воскликнул Баскевиль. — Гол, мы не можем так поступить! После Избавления у нас осталось всего двадцать процентов боеприпасов и пятнадцать — прометия! Нам нужно пополнить запас.

— Ага, — ответил Колеа, — но ещё сильнее нам нужно остаться в живых. Здесь что-то есть. Плохие тени, Баск. Плохие фесаные тени.

— Да ладно тебе, Гол, — возразил белладонец, — ещё несколько метров, и мы окажемся у двери. К наступлению ночи площадка будет очищена. Нам нужен этот бункер.

— Нет. Я прекращаю миссию, — твёрдо сказал Колеа.

— Гол, если мы не пополним припасы здесь, то для следующей битвы нам придется наскребать остатки боекомплекта. Лаз-батареи, болтерные заряды, прометий — фес, мы нуждаемся в них.

Вергастец посмотрел в окутанное тенями лицо своего друга.

— Хорошо. Двигаемся дальше, и хотелось бы знать, где Каобер с этим фесаным флотским. Рервал? Надевай «консервы» и продолжай вызывать корабль.

— Есть, сэр.

— И, если окажется, что это кто-то из вас решил пошутить, — предупредил остальных Колеа, — то знайте, у меня есть дубина. Сейчас на ней имя Баскевиля, но это легко исправить.

X

— Узрите же, — провозгласил Мэггс, вытирая сок с клинка, — парадная дверь.

Призраки увидели огромный грузовой люк, перекрытый двумя комплектами стержней, увитый привычными лозами и побегами. Дверь, расположенная под углом и утопленная в склоне пирамиды, словно разлеглась позагорать — вот только солнце ей доводилось видеть редко и недолго.

Послышался треск, и Колеа резко развернулся, держа лазган у бедра и готовясь открыть огонь. Микросекунду спустя Мэггс сделал то же самое.

— Тихо, тихо! — крикнул Каобер. — Фес, какие-то вы дёрганые.

— Вот дерьмо, — пробормотал Гол, опуская оружие.

Каобер подошел к ним вместе со флотским офицером, человеком, явно не привыкшим делать что-то, кроме как стоять на стальном полу капитанского мостика и выкрикивать приказы, потягивая амасек. Каждый шаг, сделанный им, представлял собой опасливую попытку не запачкать начищенные до блеска сапоги. Офицер обладал аугментическим имплантатом-моноклем, намасливал и зачесывал назад седые волосы. Кроме того, он носил синий мундир с серебряным шитьем и ходил, чопорно вытянувшись в струнку.

«Словно спрятал боеголовку в заднем проходе», подумал Колеа.

— Это… — начал Каобер.

— Я — старший офицер Федруш Задорах, магистр снабжения на «Его Высочестве Сере Армадюке», — представился флотский.

— Задорах? — прошептал Лаффри. — Он просто напрашивается на прозвище, а?

— Прекрати это, Лафф, — прошипел Баскевиль.