Призраки мрачного Петербурга

Так вот, однажды (дело происходило в тридцатые годы прошлого века) означенное книгохранилище посетил призрак расстрелянного священника. Белая ряса его была в крови, лицо отливало синевой. Появившись, как это принято у выходцев с того света, из ниоткуда, безымянный монах постоял несколько минут, добиваясь всеобщего внимания, после чего прошел в сторону алтаря, с каждым шагом становясь все более и более прозрачным, так что в конце концов совсем исчез, слышались лишь гулкие чеканные шаги.

После первого визита призрак начал наведываться регулярно, что в конце концов и привело к тому, что ученые сами начали просить правительство вернуть храм церкви.

Бездомный призрак

Господи! Мне бы Твои заботы!

О’Санчес

В родительский день (девятый день от Пасхи) на Большеохтинском кладбище в Красногвардейском районе можно встретить призрак старухи, одетой в салоп и платье старинного покроя, с роговыми коричневыми пуговицами.

Она бродит между могил, иногда устраивается на какой-нибудь лавочке. Пришедшие на могилку родственников люди, должно быть, принимают ее за местную бомжиху. Во всяком случае, ей предлагают поесть или выпить из пластикового стаканчика. Старуха ни о чем не спрашивает, но все понимает, кивает в знак согласия, отрицательно мотает головой. Собственно, она мало чем отличается от обычного человека. Есть только одна странность: никто никогда не видел, как она входит на кладбище и как покидает его. Где же она живет?

Скорее всего, нигде. Большеохтинское кладбище – старейшее из действующих в современном Санкт-Петербурге, но при этом старые могилы на нем практически не сохранились, а в конце 1970-х годов через кладбище был проложен проспект Энергетиков, разрезавший некрополь на две части. Не исключено, что могила этой пожилой женщины оказалась разрушенной или закатанной под асфальт.

Ожившая статуя

Самое мощное препятствие любовному грехопадению – это многовековая мудрость человеческая, на которую всем наплевать.

О’Санчес

После кончины Петра I его вдова Екатерина I пожелала выстроить для покойного императора мавзолей. Идея, прямо скажем, не русская, но и Петр славился любовью ко всему иноземному.

Сказано – сделано. Проекты мавзолея были заказаны зодчему Бартоломео Растрелли[136], архитектору Иоганну Фридриху Браунштейну[137] и скульптору Николаю Пино[138]. Весной 1726 года, то есть через год после того, как было дано задание, государыня лично осмотрела все варианты и остановилась на работе Браунштейна.

На самом деле проект Растрелли был многим лучше, но требовал огромных капиталовложений, а денег в казне, как водится, не было.

Начали строить и, как это у нас случается частенько, не закончили. А потом, должно быть, и позабыли. В общем, отказались от первоначальной идеи постройки мавзолей и огранили патриотический порыв изготовлением восковых персон Петра I, Екатерины I и Александра Меншикова.

Растрелли взялся за создание «восковой персоны» Петра I. Для начала он сделал слепок с посмертной маски императора и по ней отлил бронзовую маску Петра I, ныне хранящуюся в Государственном Русском музее. Лицо, кисти рук и ступни ног Растрелли вылепил из воска точно по снятым слепкам. После чего мастер вырезал из дерева фигуру в точном соответствии с обмерами тела Петра I и соединил суставы шарнирами, чтобы кукла могла двигаться. Восковая персона императора получила настоящие волосы Петра I, которые были сострижены с него заранее. Глаза Петра нарисовал финифтью на золоте художник Андрей Овсов[139].

Эта скульптура имела точнейшее сходство с Петром, что неудивительно: все три художника много лет лично знали своего царя.

Когда персона была полностью готова, ее облачили в костюм императора, который он надевал всего один раз – на коронацию Екатерины Алексеевны. После чего персону вооружили: «при боке его кортик с золотым эфесом, украшенный яшмой и малыми красными яхонтами. Черенок изображает лошадиную голову, у которой во лбу алмазец». В ножны кортика, подаренного Петру I польским королем Августом II, были вложены ножик и вилка с золотыми черенками. В общем, снабдили всем необходимым человеку того времени.

По задумке, персона должна была встречать пришедших на выставку гостей, сидя в красивом кресле. Для этой цели резчик Петр Федоров выточил кресло, украсив его согласно моде. Когда все было готово, восковая персона была перемещена в Кунсткамеру.

Пути Господни неисповедимы: мог ли хотя бы предположить царь Петр Алексеевич, что придет такое время, когда народ будет приходить в Кунсткамеру любоваться им самим? Вряд ли.