Призраки не умеют лгать

Девушка замотала головой, не поймёшь – отрицает или соглашается. Всё произошло быстро. От двери до кровати три шага. Я пискнула, отползла на край и вцепилась в спинку. Паника вытеснила слабость и головокружение. Тело было таким неповоротливым. Я хотела встать, а вместо этого грохнулась на пол.

– Алиса, что ты… – закричал Демон.

Он перехватил её поперёк талии, стащил с кровати и вывернул руку в попытке вырвать шприц. Она зарычала. Как собака, у которой пытаются отобрать кость. Верхняя губа поднялась, обнажив ровный ряд зубов. Это удивило, звериные клыки или раздвоенный язык смотрелись бы уместнее, словно в моем воображении девушка перестала быть человеком.

Шприц выпал. Она вцепилась ногтями Демону в лицо. Если до этого псионник старался не причинять вреда своей сотруднице, то теперь включились инстинкты. Уже не заботливый начальник, недавно пытавшийся спасти друга. Это тренированный специалист, мало того, сильный мужчина, резко отбросивший девушку в сторону. Второго шанса приблизиться к себе Дмитрий не дал. Мгновенная подсечка – и Алиса с шипением упала.

Я смотрела и боялась. Боялась помешать, привлечь к себе внимание. Боялась, что Демон проиграет, и я останусь с ней один на один.

Псионник навалился всем телом, прижимая девушку к полу, стараясь обездвижить. Она выгибалась, рычала, пыталась кусаться.

– Лена! – крикнул он. – Зови на помощь.

– Кого? – пискнула я.

– Твою мать! Да кого угодно! Медсестру с успокоительным, санитаров, врачей, охранников, уборщицу, всех разом.

Дмитрий ругался, Алиса брыкалась, а я бросилась к выходу. Девушка уловила движение и, поняв, что намеченная жертва уходит, взвыла.

– Быстрее, – в голосе специалиста послышалась мольба. – Иначе мне придётся…

Нужды договаривать не было. Здоровой рукой опираясь на стены, я вывалилась в коридор. Никого. Вернее, никого, кто мог бы мне помочь. Пожилой мужчина в одиночестве сидел на лавке возле окна, неловко обхватив лысую голову руками. Заорать «помогите» казалось самым разумным. Дверь хлопнула, обычно тихий звук показался мне оглушительным. Старик поднял голову.

– Там, – губы пересохли, голос казался сухим и ломким. – Там псионнику нужна помощь. Вы не могли бы позвать кого-нибудь?

Я ещё не договорила, а посетитель уже вскочил. Невысокий, упитанный, лицо круглое и какое-то отчаянное, с полопавшимися сосудами под тонкой светлой кожей. Псионник. Муляж кад-арта подпрыгивал, тихо ударяясь об выпирающее брюшко. Старик бросился в палату, не удостоив меня и взглядом.

Вряд ли его можно считать полноценной помощью. Коридор казался бесконечным, со светлыми проёмами окон через каждые три шага. Закрытые двери палат. Ни один больной не показывался. Пост медсестры. Пустой. Но с телефонным аппаратом. Вызвать МЧС или имперский корпус? Взгляд скользил по гладкой поверхности стола. Ручки, скрепки, толстые тетради, эмалированная ванночка, наполненная водой, в которой покоится дюжина термометров, рядом лист с графиком температур.

Истории болезни, аккуратно собранные в стопки, песочные часы, пластиковые мини-стаканчики для лекарств и сбоку наполовину скрытая стоящим бумажным календарём красная кнопка экстренного вызова.

Я нажала не раздумывая. Охрана? Прекрасно, помощь дюжих дядек в камуфляже Дмитрию не помешает. Вызов реанимационной бригады? Тоже неплохо. В их арсенале наверняка найдётся успокоительное.

Почему здесь так безлюдно? Это госпиталь или декорации к фильму ужасов? По мере приближения к двери решимость стала утихать, а пост казался всё более безопасным. Прижавшись ухом к дешёвой фанерной створке, я прислушалась. Ни звука. А если девушка всё-таки разобралась с Дмитрием и тем стариком? Если натолкнусь на полные равнодушного спокойствия глаза на подергивающемся лице? Ладони вспотели, к горлу подкатила тошнота. Предплечье с каждой минутой болело всё сильнее и сильнее, не давая нормально соображать. В конце концов, выбора нет, Алиса легко меня догонит. Да и не смогу уйти, бросив псионника… псионников.

Я потянула на себя ручку двери. Всё оказалось ещё страшнее. Мужчины были живы, они стояли по обе стороны от безвольно распростёртой на полу девушки. Усмирять её уже не было никакой нужды. Она никуда больше не торопилась, как игрушка, у которой кончился завод, и она замерла, не в силах закончить начатое.

Глаза стали жить отдельной жизнью, запоминая, фотографируя каждую деталь. Раскосые серые глаза, устремлённые в потолок, навсегда застыли. Многочисленные веснушки на побелевшем лице, рот приоткрыт в намечающейся улыбке, руки согнуты в локтях, пояс светлой курточки сбился на бок, ноги раскинуты, строгая чёрная юбка задралась. Слишком ярко, слишком неправдоподобно. Когда всё успело превратиться в пародию на детектив?

Воздух, набранный перед входом в палату, с шумом вышел из лёгких. Мужчины дёрнулись и обожгли взглядами, один злым, другой обречённым. Старик закрыл лицо руками и осел на пол рядом с девушкой. Плечи дрожали, голова моталась из стороны в сторону. Захотелось уйти и оставить их всех здесь, представить, что ничто из этого не имеет ко мне отношения.