Призраки не умеют лгать

– Погоди, – Станин склонился и вывел на экран другую картинку. – Может, это освежит твою память.

На экране появился черно-белый рисунок. Такие обычно показывают в передаче «Криминальный вестник империи». Люди на них неуловимо похожи друг на друга. Фоторобот. У девушки была короткая мальчишеская стрижка, глаза утратили блеск и игривость, и только губы так же провокационно складывались в сердечко. Та же самая женщина, но в более грубом варианте.

– Официантка на открытии в Заславле, та, что дала мне бокал, – вдруг узнала я.

– В точку. Её уже опознали. Гош сейчас в контакте с заславскими объявляет в имперский розыск, – Демон повернул голову, и его губы оказались в сантиметре от моей щеки. – Что у вас с Гошем?

– Тебе какая разница? – получилось обиженно, но и чёрт с ним.

– Он мой друг. Не хочу, чтоб ему причинили боль.

– Боль?! – от негодования меня едва не затрясло. – Да как ты смеешь! Ты! Ты!

– Я.

– Значит, спать со мной – нормально, а поговорить – нет. Потом забыть, словно ничего и не было, – это тоже в порядке вещей? Пусть так. Скажи об этом прямо, – я взялась за сумку, но тут же оттолкнула её обратно. Из кармана выпала зубная паста и откатилась к скомканной блузке. – Знаешь, почему я с ним? Да потому, что он единственный, кто не думает о моем благе. Все заботились обо мне: родители, бабушка, соседи, друзья, друзья друзей. Подавитесь вы своей заботой и ответственностью, – я схватила несчастный тюбик и швырнула.

– А как насчёт твоей ответственности? – псионник не пошевелился, даже когда паста пролетела рядом с плечом.

– Никак, – огрызнулась я, – без меня ответственных навалом.

– То, что ты только о себе думаешь, я понял, а о других?

– О ком, например? – с вызовом спросила я.

– О Гоше, – Демон добавил в голос вкрадчивости. – Если блуждающий воспользуется им и доберётся до тебя?

– Всё кончилось, вы сами сказали, – переходить от наступления к защите мне не понравилось.

– Не тебя ли только что пытались убить?

– Но ведь… – правильные слова разбежались от меня, – так нечестно.

– А ты чего хотела? Официального уведомления? – он развёл руками. – Поставь себя на моё место. Одно твоё присутствие подвергает опасности людей. Представила? Тебя же просили держаться подальше от псионников, – каждое его слово дышало укором.

Я вспомнила тот день, когда бежала по безликим коридорам больницы из одного отделения в другое. Вспомнила боль в зашитой и перебинтованной руке. Свои нападки на врачей, требование сказать хоть что-то о нем. А когда Демон очнулся, то отправил меня домой и велел держаться от него подальше.

– Думала, это предлог, чтобы не видеть меня, – я покачала головой, – но Гош со мной.

– Я ему не говорил.

– Почему?

– За этим стоит пси-специалист. Любой из тех, с кем я здороваюсь за руку, может быть причастен. Поэтому мы молчали, – он вздохнул, словно разговор его утомил. – Так всё-таки почему ты с ним?

– Назло. Ты велел, а я наоборот, – вышло бестолково, но он понял.

– Тебе удалось меня позлить.

– А тебе меня.

– Если ты накричалась, предлагаю закончить этот идиотизм и начать следующий, – его рука легла мне на талию.

– Не знаю. С Гошем было не так уж плохо, – я не смогла удержаться от иронии.

– Ты опять хочешь меня разозлить, – он наклонился, и слова перестали иметь значение.

Я чувствовала его губы на своих, тепло дыхания, прижималась к твёрдому телу. Каждый его поцелуй как открытие, каждый словно первый. С Дмитрием вопросов оставить или прогнать не возникало. У меня не было сил оторваться от него.

Он провёл рукой по спине, я выгнулась, хватая воздух горящими губами. Мелькнула мысль запереть дверь и послать всё остальное куда подальше.

– Слава императору, – раздался голос за спиной. – Помирились.

Я повернула голову, Станин продолжал прижимать меня к себе. В дверях стояла вездесущая бабка.

– То-то же. Измучил девчонку, лоб здоровый, – высказалась Варя. – Она все глаза себе выплакала, ни одной ноченьки не спала.

Дмитрий нахмурился и вопросительно посмотрел на меня. Варисса прошла в комнату, оглядела беспорядок и покачала головой.

– Переезжаешь? Тоже дело. Вы так кричали, что Сему напугали. Он собрался патруль корпуса искать, а ты ведь знаешь, какие сложные у него с ними отношения.

Продолжая что-то говорить, соседка скользнула взглядом по монитору, задержав внимание на изображении чуть дольше, чем надо. Станин напрягся. Мгновение назад обнимал, а в следующее уже стоял перед бабкой. Превращение в псионника было стремительным, словно другой человек целовал меня минуту назад. Этот же пугал и завораживал, от него веяло опасностью, силой и железной волей. Я вздрогнула. Это прилагательное стало именем нарицательным по отношению к одному человеку – Нирре Артаховой.

– Вы её видели, – не вопрос – утверждение.

– Приходила четыре дня назад, – кивнула бабка, – комнату посмотреть.

– Посмотрела?

– Нет, – Варя фыркнула, – Лены не было, я и не пустила. А была бы дома Теська, – конец фразы она договаривала уже в коридоре, – та всех пускает, а мужикам ещё и красную дорожку постелет.