Призраки Ойкумены

«Надо дождаться результатов дуэли! Да, объект может погибнуть. Да, может получить ранение. Но у нас нет выбора. Нельзя вмешиваться, нельзя, нельзя…»

В беседке он толкнул Эрлию на скамейку, сел, точнее, упал напротив – и лишь когда его взяли за глотку, Крисп понял, что выбрал скверное место для сеанса психотерапии. Судя по лицу Эрлии, с этой беседкой у начальства были связаны неприятные воспоминания.

– …ты, гаденыш!..

Что-то щелкнуло в мозгу унтер-центуриона Вибия. Сказать по правде, молодой человек и не подозревал о существовании такого переключателя. Двумя руками он взялся за запястья Эрлии, и сделал это от души, словно брал тугой кистевой эспандер. Наверное, обер-манипулярий Ульпия при желании освободилась бы без проблем, а заодно скрутила бы Криспа в бараний рог. Но от «наверное» до «наверняка» – три дня бегом по пересеченной местности.

– Прекратить истерику!

Крисп прижал подбородок к груди и напряг шею, мешая женщине душить его в свое удовольствие. Подозрительный щелчок, раздавшийся в мозгу, открыл некие шлюзы – убийственное, если не самоубийственное веселье охватило Криспа. Мне никогда не везло с женщинами, хихикнул он. Они вечно засыпают в самый неподходящий момент. А если не засыпают, то ведут себя по-скотски. Что ты мне сделаешь, детка? Убьешь? Да на здоровье. Напишешь рапорт? Сколько угодно. Бросишь гнить в архивах аналитики на веки вечные? Я буду гнить и радоваться, вспоминая, какие у тебя тонкие запястья, как потешно хрустели косточки в моих кулаках…

Еще шаг, один-единственный шаг к пропасти – и Крисп Вибий, обезумев, вцепился бы в прямое начальство не только руками, но и всей силой клейма. Дуэль? Отлично! Дуэли по-помпилиански, под шелухой, на арене, с трибунами, полными рабов, он не боялся. Во-первых, молодой человек родился с сильным клеймом, о чем была сделана соответствующая отметка в личном деле Криспа. А во-вторых, граждане Великой Помпилии вообще не боялись поединков с сорасцами – это диктовалось инстинктом хищника и нюансами помпилианской психики. Таких дуэлей могли опасаться лишь помпилианцы-коллантарии – обезрабленные хлюпики, обладатели клейма-мутанта, неспособные оказать достойное сопротивление. Впрочем, еще никто не пытался брать в рабы коллантария. Помпилианец, способный работать координатором коллективного антиса – слишком редкое явление, чтобы безрассудно уничтожить его на дуэли.

Беседка, подумал Крисп-прежний, который прятался за спиной Криспа-нового. Это беседка виновата. Здесь что-то случилось, здесь до сих пор воняет насилием. Знакомая вонь, жаль, мне некогда разбираться…

– Обер-манипулярий Ульпия! Вы слышите меня?

– Есть…

– Что – есть?!

– Есть прекратить истерику…

Сперва он не поверил услышанному. Потом оторвал пальцы женщины от своего горла, выждал с минуту – и вернулся на скамейку. Они сидели близко-близко, едва не соприкасаясь коленями. Крисп слышал, как дышит Эрлия: будто после марш-броска. Он чувствовал резкий упадок сил, всерьез опасаясь хлопнуться в обморок. Трель уникома явилась спасением. Выхватив коммуникатор, Крисп притворился, что сверх меры занят пришедшим сообщением. На самом деле ему понадобилось раз десять перечесть три жалких слова, чтобы сообразить, о чем речь.

– Я посылал запрос, – еле слышно сказал он. Впору было поверить, что молодой человек сидит в засаде, опасаясь шумом спугнуть добычу, спустившуюся к водопою. – На поиск гражданина империи – владельца тузика, астланина на поводке. Ключевой параметр поиска: широкий разброс рабов по станциям и предварительные распоряжения о продаже в случае спонтанного освобождения. Ты помнишь? Выход в коллант, и рабы коллантария освобождаются. Рабы коллантария с тузиком…

– Я помню.

Эрлия говорила, как говорят глухие: плохо артикулируя звуки.

– Его нашли.

– Кого?

– Коллантария с тузиком. Я знаю его имя.

И Крисп прочел вслух:

– Спурий Децим Пробус.

Контрапункт Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Герцог:

Друг мой, вы можете что-нибудь молвить всерьез?
Так, чтобы мне, старику, не гадать: это шутка
Или намек?

Федерико:

О, мой принц, мне становится жутко
При виде крови, но трижды мне хуже от слез!
Плачете вы, плачу я, возле церкви рыдает
Нищий, а рядом рыдает влюбленный барон –
Всхлипы растрогают даже голодных ворон,
А у меня от тех слез аппетит пропадает!
Мне самому шутовство – честно-честно! – претит,
Но аппетит? Этот злобный тиран-аппетит?!

Герцог:

Друг мой, оставьте гаерство! Вы – жертва врага,
Тело в бинтах, а душа, вне сомнения, в шрамах…

Федерико: