Первого я вычислил через месяц. Меня разрывал гнев, и я нуждался в своей первой настоящей жертве. Но вышло не совсем так, как я планировал. Руки в последний момент задрожали… Сложно убить человека, глядя ему в глаза, в которых видишь животный ужас, мольбу и надежду спасти свою поганую задницу.
Я думаю о других, которые были после меня. И будут, если я оставлю сукиного сына в живых.
Я мог найти людей, которые сделали бы это за меня… Лайтвуд всегда так поступал. Никогда грязные дела не совершал собственными руками. Но я хотел… И сделал.
Неумело, коряво, дрожа и потея, но я сделал это.
Убил первого клиента с кличкой «Дракула», которого вычисляли несколько недель.
Я всадил ему пулю в лоб. А потом смотрел, как его тело бьется в конвульсиях, образовывая на полу лужи мочи и крови.
Шприц и выбор появились уже позже. Я усовершенствовал сценарий убийства, придумывая новые моменты и нюансы.
Но в тот самый первый раз меня полчаса рвало возле бункера. Однако, несмотря на бесконечное сопротивление желудка, именно тогда я распрощался с остатками совести и человечности.
Второй раз моя рука уже не дрожала.
А третий – ждал с предвкушением.
Сам того не понимая, Лайтвуд пробудил во мне хищника, который жаждал крови. Или он знал? Чувствовал во мне темную потребность избавляться от сжигающей мое нутро ненависти ценой чьей-то жизни. Не просто жизни…
Конечно, Лайтвуд знал.
Но он и предположить не мог, что звереныш, которого он пытался дрессировать, окажется стойким к приручению. Каждое новое убийство было репетицией. Я готовился, становясь тем, кого иногда сам боялся.
И, когда главный день моей жизни настал, я, неожиданно для себя, понял, что ничего не закончится. Смерть одного человека не отменяет преступлений всех остальных.
Лайтвуд не ожидал удара. Я позволил ему напоследок расслабиться, насладиться ощущением собственного величия, почувствовать себя триумфатором, победителем. Еще бы! Я дал ему то, чего он хотел – жизнь Джейсона Доминника руками Лекси Памер. И Лайтвуд уверен в моей преданности. Находясь на самом пике, на вершине, даже тираны теряют бдительность, перестают быть острожными. Я застал его врасплох, потому что знал, что такие моменты мимолетны. Как доза дури. Только что ты летал под облаками, и вдруг снова увидел, что стоишь на острых камнях, а вокруг не ангелы, а обычные завистливые рожи, которые только и ждут, когда ты оступишься. Больше никакой зависти. Я освободил его…
Для Генри у меня было припасено несколько сюрпризов. Уверен, что он оценил каждый по достоинству, прежде, чем подох под музыку, виртуозно исполненную мелодию скрипки, на которой играл Джейсон Доминник.
Андреа