Призраки отеля «Голливуд»; Гамбургский оракул

«Дорогой господин Мэнкуп!

После вашего визита ко мне прошло уже два года. С прискорбием я узнал из газет, что у моего дома вас поджидали полицейские, чтобы арестовать. Мне совестно, что я испанец. Но вы, должно быть, уже сами заметили, что между нашим правительством, выдавшим вас западногерманским властям, и испанским народом есть разница. Вы, должно быть, догадываетесь, что пишу я не для того, чтобы выразить вам свои симпатии. Если я не сделал это сразу же, то тем более неуместны такие запоздалые эмоции сейчас. У меня есть для вас отличная новость, которая стоит намного больше самого искреннего сочувствия. Уже тогда, после тщательного осмотра и изучения рентгенограмм, я подал вам некоторую надежду. Обещать вам жизнь я не мог. Мои опыты еще не были закончены. Сейчас могу сообщить вам, что в результате восьмилетнего труда мне удалось выработать сыворотку, которая даст вам возможность прожить еще минимум десять лет, а может быть, и куда больше. Лечение придется провести в моей частной клинике под Валенсией, и будет оно вам стоить, заранее предупреждаю, весьма дорого. К сожалению, опыты отняли у меня целое состояние. Будет только справедливо, если я переложу часть своих расходов на своих будущих пациентов. К тому же жизнь такая штука, которая стоит многого. На днях я улетаю в Париж, на международный симпозиум онкологов, чтобы доложить коллегам о своем открытии. По дороге специально заеду в Гамбург, чтобы встретиться с вами лично и договориться обо всем.

Всецело ваш, профессор Мануэл Контисола».

— То-то наш Фредди повис на телефоне! — радостно засмеялся Дейли. — Все подтверждается! Мы почти у цели… Енсен, почитайте дневник, начиная с места, из которого выпало письмо.

— Дайте мне отдышаться! — взмолился Енсен. — Я еще не пришел в себя от изумления. Сейчас полдвенадцатого, а я здесь с половины первого ночи.

— Ну и что? — проворчал Мун. — Я торчу здесь еще дольше и все же не считаю нужным это особо запротоколировать.

— Да, сейчас уже можно шутить, — покачал головой Енсен. — А вспомните, какие сумасшедшие зигзаги пришлось нам пережить! Сначала самоубийство, потом моя гипотеза без определенного адреса, затем мы поочередно подозревали госпожу Мэнкуп, Магду Штрелиц, Дитера Баллина, Лерха Цвиккау, под конец даже Ловизу. Затем нас как холодной водой окатили документально заверенным самоубийством, а теперь опять…

— Вы будете читать или нет? — угрожающе спросил Дейли.

— Давайте-ка сюда! — И, одной рукой бросив трубку, Фредди второй уже схватился за тетрадь. — Представьте себе, я ведь лично знаю профессора. Только позавчера брал у него интервью. Он остановился в гостинице «Четыре времени года».

— А как вы к нему попали? Вы ведь специалист по уголовной хронике…

— Но зато единственный сотрудник, знающий испанский. Поскольку с испанскими гостями обычно разговаривал сам Мэнкуп, не было надобности в специальном человеке… Все, все! Я уже читаю… Да, забыл сказать — интервью помещено в сегодняшнем специальном выпуске. Мы собирались дать его в очередной номер, но надо было на скорую руку заполнить этот. Целых два материала за один день — такой удачи у меня еще ни разу не было.

— Хватит! — Дейли вырвал у него дневник и передал Енсену: — Читайте! Только побыстрее, без эмоций и разглагольствований.