Призраки озера

Промокшая, в простой майке, испещренной каплями дождя, Оливия чувствовала себя неуютно и готова была уклониться от приглашения. К тому же не прибавляли уверенности в себе и старые шорты, в которые она в целях экономии преобразовала видавшие виды джинсы. Но уклониться от общения с Келли она не собиралась, поэтому Оливия присоединилась к компании. Сара, так и не отпустившая ее руку, слегка уперлась, как бы сопротивляясь, и Оливия недоуменно взглянула на дочь.

– Можно мне пойти посмотреть мультики? – прошептала Сара.

Огромная тарелка спутникового телевидения позволяла обитателям Большого дома смотреть самые разнообразные телепрограммы, в том числе ту, где непрекращающимся потоком шли мультфильмы. Для Сары, которая в их доме в Хьюстоне была лишена такого удовольствия, здесь был настоящий рай. Она смотрела телевизор и вместе с Хлоей в ее комнате, и одна в гостиной.

– Ну конечно, малыш.

Оливия выпустила руку дочери, и та с благодарной улыбкой бросилась в дом.

– Фотографии смотрите? – Оливия подошла к Келли с Кейтом.

Вопрос можно было и не задавать: это было ясно и так. Они передавали снимки из рук в руки, оживленно переговариваясь. Учитывая, что Дэвид проводил много времени в больнице, Кейт, который, как и Оливия, был в этом доме персоной нон-грата, полностью располагал своим временем. Большую часть его он посвящал Келли, от которой не отходил ни на шаг. Похоже, они прекрасно проводили время в обществе друг друга.

– Взгляни, Оливия, я сохранила это для тебя. – Келли подняла глаза на подошедшую Оливию и жестом указала на стоявшую у ног коробку. – Мне казалось, что когда-нибудь тебе будет интересно на них взглянуть.

Оливия бросила взгляд на фотографию, которую протягивала ей тетушка: хорошенькая темноволосая женщина, улыбаясь, присела рядом с ангелообразной девчушкой в костюмчике с плиссированной юбочкой. Малышка крепко прижимала к себе куклу с соломенного цвета волосами – почти такую же по размеру, как она сама.

Эту куклу звали Виктория-Элизабет.

Оливия поняла, что смотрит на фотографию, на которой изображена она сама вместе с матерью.

Глава 23

На мгновение ей показалось, что она ступила на карусель, которая в один оборот перенесла ее назад во времени. Она даже почувствовала легкое головокружение. Изображение на фото расплывалось в глазах, и, когда ей удалось разобрать его, она испытала странное чувство – будто бы смотрит с фотографии, воплотившись в круглолицую малышку, которая с интересом взирает с изображения на саму себя, повзрослевшую.

Она даже почувствовала аромат духов матери – «Белый лен».

– Ты вылитая Селена, – с удовлетворением констатировала Келли, не отрывая глаз от фото. – Просто копия. И Сара, похоже, когда вырастет, станет такой же.

– Удивительное сходство, – согласился Кейт, переводя взгляд с Оливии на фотографию, которую держал в руке.

Оливии не хотелось брать в руки фотографию. Не хотелось ни смотреть, ни вспоминать. Инстинктивно она стремилась отстраниться, не сравнивать, сделать что угодно, лишь бы не касаться фотографии, которую протягивала ей Келли. Но это было бы глупо, мягко говоря. Это означало бы отречение от матери, от себя и в какой-то степени от Сары.

– И правда удивительно, – бесстрастно проговорила она, принимая фото из рук Келли.

Изображение было сделано «Полароидом», и краски от времени начали слегка выгорать. Оливия не могла заставить себя вглядеться в изображение матери с дочерью и перевернула фото. Запечатленные мгновенной фотокамерой в один из счастливых моментов их жизни, они еще не знали, что ожидает их впереди.

На обратной стороне, внизу, была надпись, сделанная черными чернилами. Мелкие, четкие буквы с легким наклоном вправо: «Ливви и я». И дата – 13 июня 1976 г.

Она узнала почерк матери. Оливия помнила его так же хорошо, как свое собственное имя.

В ушах зашумело, и на мгновение она испугалась, что сознание покидает ее. Ухватившись за резную спинку кресла, в котором сидела Келли, она устояла, сделав над собой усилие.

Что, черт побери, с ней происходит? Разве не она так тосковала, что у нее не осталось ничего, напоминающего о матери? Разве не она бесконечно сожалела, что ничего не взяла с собой, кроме чемодана с одеждой, когда бежала с Ньюэллом? Оливия оставила все – от любимого плюшевого медвежонка и прочих зверушек, обитавших в детской, до значка об окончании школы. Тогда это все казалось второстепенным. Единственное, что имело значение, был Ньюэлл.

Господи, какой же она была дурочкой!

Но даже в те годы, когда плантация Ла-Анжель была ее домом, вещественных напоминаний о матери осталось не так уж много. Все, от фотографий до одежды Селены, после ее смерти вскоре куда-то исчезло.

«С глаз долой – из сердца вон». Оливия услышала это выражение тогда же, хотя и не помнила, от кого и в каком контексте. Возможно, это был ответ на какой-то ее вопрос. Теперь уже не вспомнить.

Выкинула ли она, веселая пухленькая малышка со снимка, боль из своего сердца? До возвращения в Ла-Анжель Оливия, не задумываясь, сказала бы «да».