Призраки памяти

– Не будет. – Где-то глубоко на задворках своего сознания осторожность взывала к моему разуму, и я ещё сомневалась. – Ну же, Анжела! Неужели тебе ни капельки не любопытно, во что ты, по твоему выражению, влипла?

– Любопытство сгубило кошку, – проворчала я, но он попал в точку. Мне было любопытно. Очень. Мне было просто жизненно необходимо узнать, что происходит. Я затылком чувствовала, что это как-то меня касается, и получив ответ на этот вопрос, я, наконец, верну себе свою жизнь, которую потеряла сегодня утром и, кстати говоря, до сих пор так и не удосужилась вернуть обратно, то есть вспомнить. Поэтому, помолчав для порядка ещё некоторое время, я всё же сказала:

– И меня сгубит… Идёт! Даю слово, что, что бы сейчас не услышала, я пойду с тобой дальше и постараюсь помочь тебе.

С этими словами я протянула руку, совершенно позабыв, что Мэтт не сможет пожать её. Но в этот момент сначала едва заметно, потом чуть ярче в темноте замерцала мужская кисть и обняла мои пальцы в неощутимом подтверждении нашего договора. От такого зрелища я придушенно взвизгнула и отскочила назад, пряча руки за спиной и заодно тараня стоящую позади тележку. А этот недоумок сполз по стенке и теперь, согнувшись в три погибели, тихо «умирал» от смеха.

– Придурок! – выкрикнула я, вставая, и замахнулась на него кулаком, мечтая садануть побольнее, но потом просто отвернулась, понимая, что всё равно не получится – он же «прозрачный».

– Прости, Энж, не удержался. – Мэтт у меня за спиной по-прежнему подхихикивал, но я чувствовала, что на самом деле он не хотел меня обидеть. – И потом, мне же надо было как-то дать тебе знать, что соглашение заключено.

– Я бы тебе и на слово поверила, – пробормотала я и, вздохнув, добавила: – Идиот… – Усевшись на так кстати и так неосторожно обнаруженную в темноте тележку, я взглянула на него. – Если у нас мало времени, то тебе лучше поторопиться с рассказом.

Мэтт постепенно успокоился окончательно и, медленно приблизившись, сел рядом со мной. Я увидела, как его тёмный абрис на фоне света лампы провёл ладонями себе по волосам, упёр руки в колени и замер.

– Даже не знаю с чего начать, – тихо произнёс он.

– Начни с главного, а детали сами выплывут, – спокойно подсказала я. – Кто ты? – И после недолгого молчания всё же услышала его ответ:

– Я – вирус.

– Кто? – Я подумала, что ослышалась, ан нет. Голос Мэтта снова повторил в темноте:

– Я – вирус… Ну, или что-то вроде того…

«Как же мне всё это надоело», – устало подумала я про себя, потом встала и направилась к жёлтому свету потолочной лампы, на ходу отвечая ему:

– Всё. Хватит. Меня достали твои дурацкие шутки…

Но Мэтт вдруг оказался прямо передо мной, загораживая дорогу. Он говорил взволнованно и даже чуть обречённо. Наверное, именно эти интонации и заставили меня остановиться.

– Энж, я поклялся всё тебе рассказать. И снова клянусь, что сейчас говорю правду. Просто выслушай меня. Пожалуйста.

– Хорошо. – Помедлив, я вернулась и опять села на тележку. – Ври дальше.

Мэтт вздохнул и продолжил:

– Всё, что ты видишь вокруг – не совсем то, что ты думаешь. Это всё – программа.

– Ну, прямо «Матрица», – не удержавшись, вставила я, саркастически качая головой.

– Нет. «Матрица» здесь не при чём… – Я чувствовала, что ему тяжело. Что он пытается что-то сказать, объяснить. Поэтому стиснула зубы, набралась терпения и решила, что если в течении ближайших пяти минут не найду в его словах рациональное зерно и не начну понимать весь этот бред – не знаю, что с ним сделаю. Скорее всего, сдам для опытов парапсихологам, как первое «живое», но всё же привидение. – Я – не просто вирус, – продолжал Мэтт. – Я и есть эта программа, точнее её часть… Нет. Не то… Какой сейчас год, Анжела? – вдруг спросил он.

– Две тысячи четырнадцатый, – ответила я, и Мэтт на мгновенье оживился:

– Неверно. Сейчас три тысячи восемьдесят пятый год… – Я стиснула уже кулаки и медленно повернула к нему голову. Он замер, какое-то время всматриваясь в моё лицо, а потом снова спросил:

– Как тебя зовут? Просто ответь: как тебя зовут?

– Анжела, – закрыв глаза, произнесла я.

– Нет. Как твоё полное имя?

Я попыталась напрячь память, но там по-прежнему, как и утром, было пусто. Поэтому я ответила:

– Я не помню. После падения такое иногда бывает.

– Верно, бывает. Но тогда ответь мне хотя бы: какого цвета твои волосы и глаза?

Я открыла рот, но снова на полках моего сознания не нашлось ответа. И это меня немного напугало, потому что о потере памяти, когда не можешь вспомнить себя саму, я никогда раньше не слышала. Вдруг Мэтт вгляделся во что-то, что находилось значительно ближе к источнику света в облюбованном нами подвале, потом быстро поднялся и протянул, было, мне руку, потом опомнился и просто сказал:

– Идём.

– Куда?

– Идём. Я кое-что тебе покажу.

Я сомневалась всего секунду, потом встала и пошла за ним по коридору.

– Ты не помнишь, кто ты, не помнишь, как выглядишь, не помнишь свою семью, верно? – не оборачиваясь, на ходу говорил он мне.

– Семью вроде бы помню, – поправила я его, и, на мгновенье оглянувшись, Мэтт очень странно посмотрел на меня.