Призраки подземелья

Вдруг их обостренный слух уловил какой-то звук, доносившийся словно из подземелья. Они остановились и стали прислушиваться. Но вокруг снова было тихо и спокойно, лишь на улице промчалась машина да слышались голоса прохожих. Двинулись дальше. И вдруг рядом за стеной послышался стук, грохот… Ребята замерли. Теперь уже был ясно слышен скрежет железа о камень. Потом отчетливо донесся скрип открываемой двери. У ребят мороз пробежал по коже, Йонас, стоявший у дверного проема, увидел, как в соседнем помещении, откуда доносились эти таинственные звуки, мелькнуло что-то белое, исчезло и снова замаячило… И показалось Йонасу, что это тень отца Хауста — страшного отравителя. Приоткрыв железную дверь подвала, призрак выбирается наружу, чтобы заманить ребят в подземелье… От страха волосы Йонаса встали дыбом. Он попятился, бормоча: «Привидение, привидение!» Ужас товарища передался стоящему рядом Костасу, хотя тот ничего и не видел. Охваченные страхом, они оба отступали, пока в темноте не наткнулись на Ромаса.

От страха волосы Йонаса встали дыбом. Он попятился, бормоча! «Привидение, привидение!»

Ромас схватил Йонаса за плечо и прошептал:

— Погоди, не шуми, надо выяснить, кто там.

Йонас, хоть и дрожал от страха, остановился. Костас наткнулся на него, и оба упали, Йонас испуганно взвизгнул. В это время из-за стены послышался не то стон, не то всхлип, не то мольба:

— Хи-хи-хи… Я ни-и-че-е-е-го-о-о… Я — я…

Ужас обуял ребят, Йонас вскочил и бросился к отверстию в стене. Костас, выставив вперед руки, мчался следом. Ромас и Симас пятились назад. Первым опомнился всегда хладнокровный Симас:

— Ромас, Ромас! Ребята, погодите. Голос-то чей?.. Никогда такого не слышали!

За стеной снова запричитали:

— Я-а-а, я-а-а ни-и-че-че-го… я-а-а…

— Правда, — остановился Ромас, — неужели это он?

Они осторожно приблизились к стене, и Симас крикнул:

— Зигмас, это ты там? Не бойся, это мы.

Несколько секунд было тихо, а затем послышалось радостное мычание и в дверном проеме появилась тень. Ромас осветил ее фонариком. Это и вправду был Зигмас. Бледный, с дрожащими губами.

— К-к-как-к… я напугался, — стуча зубами, рассказывал он, — думал, это привидение идет.

— Мы тоже испугались, — признался Ромас.

— Почему ты один сюда пришел, Зигмас? — спросил Симас.

Зигмас молчал.

— Мы же договорились на завтра, все вместе, — подхватил Ромас.

— А вы почему пришли? — вытянул шею Зигмас.

— Я был у тебя, да не нашел, — сказал Йонас.

Зигмас признался:

— Мы с Костасом поспорили, кто из нас храбрее. Я хотел доказать ему и пришел один. А завтра бы все рассказал.

Они осмотрели вырытую Зигмасом яму, попробовали копать глубже, однако, кроме камней и кирпича, ничего не нашли. Костас сказал:

— Когда я буду археологом, то наверняка раскопаю это подземелье.

— Ха-ха-ха, я начал — ты кончишь, ухмыльнулся Зигмас. — И докажешь, что ты один настоящий храбрец.

Костас глянул на товарища и ничего не сказал.

Под чужим окном

Зигмас обидел Костаса, назвал его трусом. Кроме того, Зигмас один вечером отправился в развалины замка… Костас не был уверен, отважился ли бы он на такой подвиг. Перебирая события своей короткой жизни, Костас вообще не мог вспомнить за собой ни одного смелого поступка. Нет, он не уклонялся от опасности, но ему просто не довелось с ней встречаться. Он не шатался по улицам, не задирался без причины, как другие мальчики, он не лазил по крышам и заборам.

Костас шел к дому учителя.

Все пустыннее, все таинственнее казались улицы Старого города, эти кривые, запутанные лабиринты средневековья. Прохожих было мало. Там, в центре города, на широких улицах и площадях, залитых светом, сновали толпы людей, мчались автобусы, разбрызгивали белые и синие искры троллейбусы. А здесь лишь изредка стучал каблуками прохожий и одиноко качались под порывами ветра редкие фонари на перекрестках. И от соседства этого неуютного света еще таинственнее и беспросветнее казались закоулки, неосвещенные улички и провалы дворов. Костас пробегал такие места зажмурившись, рысью и замедлял шаги на свету.

Выбежав на треугольный скверик, он остановился. Скверик был хорошо освещен. Сразу стало спокойнее, почему-то вспомнились вечера дома, когда отец задерживался на работе, тетя хлопотала в кухне, и он весь вечер был предоставлен самому себе. В библиотеке отца, среди книжных шкафов, он устроил уютный уголок, где готовил уроки и читал. Там стояли лишь столик и стул, больше ничего. На стенах висели нарисованные им самим карты, схемы, диаграммы. Достаточно было сделать лишь шаг из этого уголка, и можно было достать книгу. Костас мог читать что угодно и сколько угодно. Никто не запрещал ему этого. И мальчик читал. Дома было тихо, мягко светила лампа, а он окунался в чудесные книги, раскрывающие множество неизвестных ему тайн, мечтал о том, как когда-нибудь сам будет исследовать высокие курганы, таинственные подземелья, древние могилы. В его закутке всегда было очень светло, и впечатления от наиболее интересных прочитанных книг, самые прекрасные мысли как-то связывались у него с ярким светом, заливающим все вокруг.