Призраки Припяти (СИ)

Вскоре развелось много ходоков в зону. В основном незаконных, конечно, потому что доступ туда был закрыт. Не смотря на все опасности, которые таила в себе зона, некоторые сумасшедшие личности специально пробирались в зону, создавали там различные группировки. Ходоков по зоне стали называть Сталкерами. Это был титул — не каждый мог заставить себя сделать в зоне, нашпигованной смертью, хоть шаг. Но жажда понимания и, в больше степени, жажда наживы гнали в зону все новых людей. Редкие артефакты, обладающие полезными, а иногда и уникальными свойствами, по началу вообще были бесценный. Заманенные девизом — разбогатей с одной ходки — люди шли, резали колючку, пробирались по минным полям и гибли, гибли, привлеченные сияющей, но смертоносной звездой. Выживали лишь единицы.

Поползли легенды о монолите — неком чудесном творении зоны, способном выполнить любое желание того, кто найдет его. И вот тогда я понял, как уничтожить зону. Надой дойти до монолита и потребовать, чтобы ничего этого не было, чтобы зона исчезла, никогда не появляясь.

Я знал, что когда-нибудь дойду до Монолита. Я не знал одного — к чему приведет мое сердечное желание вернуть всем людям счастье.

Эпилог. Возвращение

Я долго стоял за покосившимся, покрытым мхом забором, наблюдая за тем, как беспечно играют дети во дворе. Мальчик пытался запустить воздушного змея, но ветра почти не было, и забава не ладилась, но брат с сестрой не унывали. Мальчик разбегался, швыряя змея, а девчушка бежала подбирать, когда он ложился на траву.

Они не замечали меня и испытывали искренний восторг от своей игры. Я все не решался войти внутрь, боясь спугнуть детское счастье, залитое пронзительными солнечными лучами.

Но внезапно на крыльце зашевелилась копна рыжей шерсти, подняла голову и повела черным, потрескавшимся от возраста носом. Учуяв знакомый запах, пес резво, будто щенок, вскочил, словно ему на плечи не давили долгие годы собачьей жизни. Виляя облезлым хвостом, он бросился ко мне со всех ног. А я бросился к нему на встречу…

Он был настолько стар, что его собачье сердце не выдержало нечаянной радости. Он умер тем же вечером: ушел тихо и спокойно, улегшись, как бывало раньше, у моих ног. Хозяйка рассказала, что все два месяца, которых меня не было, он жил у нее, никуда не отлучаясь. Единственное, чем она могла отблагодарить своего спасителя — это выходить избитого до полусмерти старого пса.

Катя не знала, жив ли я, но с удивлением наблюдала, как каждый вечер, стоило только солнцу опуститься к горизонту, пес поднимался и уходил. Он сидел на дороге и смотрел в том направлении, куда уволокли меня люди Лысого, словно ожидал чего-то. Моего возвращения.

Я, безусловно, мог бы продлить ему жизнь, но Лис уже достиг того, чего желал и я, глядя в преданные глаза друга, беспрепятственно отпустил его.

Мы похоронили пса под старой липой и прежде, чем уйти с могилы, я тихо сказал ему:

Спасибо, что дождался меня, друг.