Призраки прошлого

Американцы все же решили вернуться в те места. Официально – геологическая экспедиция. МИД проверил по своим каналам – не золото и даже не титан – уран, это дорогого стоит. Но имелся тут маленький нюанс – после того позорного бегства что американцы, что европейцы в тех местах изрядно утратили позиции. А русские, напротив, их укрепили. Лучше всего на орков действует страх, а уж его-то десантники нагнать смогли с избытком. Полконтинента их опасались, а остальные откровенно боялись, ибо знали – русские всегда возвращаются и мстят за своих, жестоко и страшно. И потому де-юре самостоятельные государства находились под сильным влиянием русских. Лезть в такой ситуации с обычно присущей им наглостью американцы не рискнули и обратились в Москву с просьбой о содействии. Там согласились предоставить сопровождающего, а американцы указали на конкретного человека. Вот и все, если кратко.

Выслушав, Лисицын очумело повертел головой. Ему, откровенно говоря, расклад стал абсолютно непонятен. Если янки обратились с просьбой о помощи, то как они могут играть первую скрипку? И при чем тут конкретно он? В такой ситуации работает принцип «Жри, че дали». Но, как ему объяснили, здесь уже играла большая политика. А в нее дилетантам лучше даже не пытаться совать нос – с ботинками схарчат. Да и проконтролировать этих геологов стоило, мутно там все. А он… В общем, охраной геологов руководил один из участников тех событий, и он запомнил русского, спасшего ему шкуру.

– Очень интересно, – мрачно резюмировал Лисицын, когда ему закончили обрисовывать ситуацию. – Как я понимаю, в случае если там вскроется что-то по-настоящему интересное, вы с этого многое поимеете.

– Ну, вы же тоже не жаждете вывернуться наизнанку ради идеалов, – Лешко хитро прищурился. – Сколь я помню, вы предпочитаете работать за деньги и цените свои услуги недешево.

– Если я не спешу положить жизнь за идеалы, это еще не означает, что их нет. Просто я не хочу в один прекрасный день оказаться бывшим героем.

– То есть?

– Был у меня… сослуживец. Кстати, в той заварушке он тоже участвовал. Не друг, но хороший товарищ. И в бою надежный, как скала. Меня-то по ранению комиссовали, а он лямку тянул до конца. Приезжал как-то, мы с ним поговорили… В общем, вернулся домой, оглянулся и разочаровался. Пока воевал – был нужен, когда закончил – его просто послали куда подальше. На том, что мы лили кровь… Реально лили, чаще всего чужую, но бывало, что и свою, это не фигура речи. Так вот, зарабатывали на том состояния совсем другие люди. А мы, отработав свое, разом стали никому не нужны. А ведь наши родные ничуть не меньше имеют право носить бриллианты, чем актрисульки. Бездарные, к слову, но умеющие правильно выбрать… гм… покровителей.

– Вы удивительно дипломатичны для полицейского, – хмыкнул из-за своего стола Бестужев. – Не задумывались о смене профессии?

– Спасибо. Задумывался, конечно, только достойных предложений пока не поступало. Так вот, бриллианты своим женщинам дарить мы тоже не против. Но – как-то нет у нас соответствующих миллионов. Притом, что мы их, говоря честно, заработали. Кое-кто, небрезгливый и идеалами не обремененный, много чего привез из… командировок. В Африке не только орки, там есть чего взять. А прочие остались со своей зарплатой. Не самой маленькой, но и отнюдь не большой. Так вот, идеалисту осознание этого тяжко пережить. И слишком велик для них шанс или спиться, или начать восстанавливать справедливость в собственном ее понимании, скажем так, не вполне законными средствами. Когда я это понял, то разом переквалифицировался в реалисты. Хотите, чтобы вам что-то сделали – платите соответствующий гонорар. Не устраивает – ищите другого исполнителя. Вот так, немного сумбурно получилось, но суть вы, думаю, уловили.

– Тогда, я думаю, вам нет смысла на нас обижаться.

– А я и не обижаюсь, просто констатирую факт и делаю для себя определенные выводы.

– Это хорошо. Трезвый взгляд – он еще никому не вредил. Это там, на самом верху, можно корчить из себя героев и бессребреников, не отрывая задниц от стула. А на нашем уровне – сплошное разгребание дерьма, которое льется сверху и подпирает снизу.

– Логично, в общем, если хочешь работать сантехником, в первую очередь забудь все, чему тебя учили в порнофильмах.

– Верно, хотя и грубо. Небось, в школе слышали? Для института звучит мелковато.

– Ни там, ни там. Улица и гитара – наше всё.

– О, высокий уровень образования, – рассмеялся Бестужев, и в его голосе Лисицыну послышались нотки легкого превосходства. – Небось, струнами бренчать там же научились?

– Что поделать. Я вообще был разносторонним ребенком. Постарались родители, да… Но самое лучшее мое воспоминание о музыкальной школе – меня в нее не отдавали.

– Все, потом обсудите, – вмешался Лешко. – Сергей, это все интересно, но не слишком актуально. А теперь снова замолчите и слушайте, будем вам задачу ставить.