Призраки прошлого

— В моей практике подобное происходит впервые. И я не слышал, чтобы кто-либо другой из гипнотизеров сталкивался с чем-то подобным. Но я собираюсь хорошенько изучить этот вопрос, почитать специальную литературу.

— А я-то полагала, что вы профессионал, — сказала она с чрезмерной язвительностью и тут же сама об этом пожалела.

Джиббон посмотрел на нее, прищурился и произнес очень серьезно:

— Ох, Чарли, когда речь заходит о понимании сверхъестественного, то все мы — любители.

24

На станции была толчея. Чарли шла по платформе среди пассажиров, ехавших домой с работы, главным образом из Лондона. Нарядные и в затрапезной одежде, энергичные и подавленные, все они возвращались обратно: к многочисленной родне и в пустые темные дома, к горластым ребятишкам и супругам, к любимым и постылым, к молодым и старым, к немощным, умирающим…

Или к заново родившимся.

Если реинкарнация и впрямь существует, то мы не умираем. Мы просто меняемся. Проходим новый цикл развития. Приобретаем новые знания и опыт.

Отстояв очередь возле турникета при выходе с платформы, Чарли пошла дальше и, стуча каблуками по бетону ступенек, спустилась в туннель. Отъехал, дребезжа над головой, поезд. Интересно, а были у кого-нибудь еще из всех этих спешащих мимо людей предыдущие воплощения? Возвращались ли они после смерти сюда, в эту жизнь, подобно тому как вечер за вечером возвращаются на эту станцию?

А вдруг нож, которым она убила собаку, все еще там? Что тогда?

Эта мысль побудила Чарли идти быстрее. Она буквально взбежала по ступенькам в дальнем конце туннеля, выскочила в облачные серые сумерки, где вовсю бушевал ветер, и почти бегом пересекла автомобильную стоянку, направляясь к маленькому двухцветному «ситроену».

Руки все еще болели, но она не замечала этого, забираясь в машину, заводя двигатель и по привычке включая радио. Оттуда донесся взрыв смеха: Фрэнк Мьюир рассказывал какую-то байку. Только не сейчас, сейчас ей было не до веселья. Чарли вставила в магнитофон кассету. Рахманинов, мрачный, угрюмый, старомодный, слишком старомодный. Она ощущала напряжение скрипки, словно смычок скользил по ее собственным натянутым нервам… Нажав клавишу «стоп» и вытряхнув кассету обратно, Чарли снова погрузилась в свои мысли.

Повернув от Хейвордс-Хита на сельскую дорогу, она врубила максимальную скорость, уж очень хотелось побыстрее добраться домой.

И отыскать нож, если он еще там.

Автомобиль накренился и взвизгнул шинами, когда Чарли чересчур быстро вошла в поворот. Она увидела, как водитель встречной машины с тревогой посмотрел на нее, видимо опасаясь возможного столкновения, но «ситроен» каким-то чудом его избежал. Потом дорога вильнула в другую сторону, и Чарли, крутанув руль, срезала угол и едва-едва разъехалась с отскочившим в сторону велосипедистом, погрозившим ей кулаком. Господи, надо сбавить скорость! Она крепко вцепилась в руль, чувствуя, что по лбу градом катится пот.

Небо почернело, когда она остановилась перед амбаром. Похоже, собиралась гроза. Чарли выбралась из автомобиля и захлопнула дверцу. Перейдя мостик возле мельницы, она побежала вверх по насыпи, а потом в лесок, следуя тем же путем, что и во время сеанса ретрогипноза. Ветви затрещали от порыва ветра, и начался дождь.

Она протоптала себе дорожку через кусты папоротника в сторону болота и посмотрела на высокие и тонкие грабы, криво выглядывающие из подлеска. Их ветви были перепутаны, некоторые из них полулежали на земле — полулежали там, где им было суждено стоять, пока они не превратятся в труху и не уйдут обратно в землю. Это называется биодеградация. Все как у людей.

Во время сеанса ретрогипноза здесь было темно, но она знала дорогу. Вон там по земле проходила небольшая выемка, этакая канавка перед густым кустом ежевики. Чарли взяла несколькими дюймами левее и двинулась сквозь заросли папоротника. Какая-то птичка прыгала наверху в ветвях деревьев, издавая не слишком музыкальные звуки: ее щебет напоминал неисправный водопроводный кран. В отдалении залаяла собака. Прогудел трактор. Темнота, как бы растворяя отдельные деревья, смыкалась вокруг Чарли.

Она задыхалась и тряслась, вся покрытая липким потом. Ей не хотелось оставаться здесь, хотелось повернуться, побежать к дому, плотно закрыть двери на ночь, закрыться от этого куста ежевики, который, казалось, затягивал ее в себя и все разрастался, разрастался, пока она смотрела на него, обвивался вокруг ее лодыжек, приподнимал ей ноги. Внутри Чарли как будто щелкали переключатели, меняя скорость крови, направляя ее по другому пути, взбалтывая, забивая в нее кубики льда и отсасывая тепло, замораживая ее.

Проползая под этим кустом, расталкивая ветви с цеплявшимися за одежду колючками, Чарли задержала взгляд на какой-то сгнившей щепке или плоском корне.