Призраки прошлого (ЛП)

— Да, мэм, — бормочу, покачивая головой и все еще жуя. Я никогда не переживал о таком явлении, как карма, но у меня есть чертовски странное предчувствие, что она меня настигла.

***

Утро.

Светит солнце.

Яркий свет просачивается через открытые жалюзи, переливаясь на тонких белых занавесках, согревая комнату. Я не спал больше, чем несколько минут время от времени, которые казались больше секундами, когда мои глаза закрывались, прежде чем реальность потрясала меня — реальность нахождения в этом городе, реальность того, что снова видел Кеннеди.

Раздается стук в дверь, но я игнорирую его. Еще нет и восьми утра, слишком рано для меня иметь дело с тем, что сегодня на повестке дня. Еще один стук, и затем дверь распахивается. Я накрываю левой рукой глаза и стону, когда вваливается миссис Маклески.

— К тебе посетитель, — объявляет она.

— Никто не знает, что я здесь.

— Кто-то знает или она бы не пришла сюда.

Она уходит, оставляя дверь открытой. Лежу в тишине мгновение, прежде чем поднимаю руку. Посетитель. Только один человек знает, что я в городе.

Кеннеди.

Поднявшись на ноги, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. Кеннеди стоит в фойе, одетая в рабочую форму, и выглядит нервной. Она замечает меня, из-за взгляда на ее лице чувствую чертову тяжесть в груди. Недоверие освещает ее глаза, как будто она ждет.

Ждет, что я облажаюсь.

Ждет, что я причиню ей боль.

— Привет, — говорю, останавливаясь в фойе перед ней. — Не ожидал так скоро тебя увидеть.

— Да, ну, знаешь, — бормочет она, не заканчивая мысль, отводя взгляд и оглядываясь вокруг, как будто ищет какой-то выход.

— Ты хочешь присесть? — предлагаю, указывая на диван, надеясь, что миссис Маклески не будет возражать.

— Нет, я не могу остаться. Просто кое-что тебе принесла.

— Ладно.

Она остается на месте, затихая на мгновение, закусив щеку изнутри, как она делала, когда мы были детьми. Детьми. Иногда я все еще считаю нас таковыми. Или ну, себя. Она выросла слишком быстро, а я? Никогда особо не пытался перерасти этого глупого восемнадцатилетнего парня с почти полным отсутствием морали и большими мечтами.

Потянувшись в задний карман, она вытаскивает конверт, на нем что-то написано красным карандашом.

Мой желудок ухает вниз.

— Это...?

Она кивает. Я даже не заканчиваю вопрос. С осторожность Кеннеди протягивает конверт, ее голос тихий:

— Я пообещала ей отправить его, но раз ты здесь...

— Спасибо, — говорю, уставившись на конверт. Он адресован Бризо. — Она...?

— Нет, — перебивает Кеннеди, понимая, что я пытался сказать. — Она не знает, что ты ее отец. Она, эм... Она считает, что герои реальны, неважно, сколько раз я пыталась объяснить, что они просто люди, и Мэдди смотрит на тебя, будто ты один из них. Она слишком юна, чтобы увидеть тебя в другом свете. Вот почему....

Кеннеди замолкает. Я понимаю, к чему она ведет. Вот почему ей так сложно дать мне шанс, потому что, если я окажусь кем-то, кроме как героем Мэдисон, это раздавит ее. И я понимаю, что она не имеет в виду в сценическом смысле. Никто не ждет, что я надену костюм и стану невидимым. Но у меня есть чертовски длинный послужной список, когда дело касается разочарования людей.

— Я понимаю, — говорю. — И знаю, что прошу многого, говоря о доверии...

— Но ты не сбежишь на это раз?

— Нет.

Я раздумываю, что это может разозлить ее — мое давление, но она протяжно выдыхает, ее поза становится более расслабленной.

— Я должна вернуться на работу. Просто хотела завезти тебе конверт.

— Ох, хорошо.

После ухода Кеннеди я открываю конверт и вытаскиваю листок, изучая его. Мэдисон нарисовала рисунок. Читаю слова, и моя грудь сжимается, глаза жжет, но, черт побери, я улыбаюсь как идиот. Не могу сдержаться.

— Ты похож на кота, поймавшего канарейку, — говорит миссис Маклески, вплывая в фойе, явно подслушивая.

— Да, она привезла это, — говорю, махнув листом. — Это от Мэдисон.

— Ах, малютка Мэдди, — говорит женщина. — Немного сложный ребенок, но чего ты хотел? Посмотри на ее родителей.

Групповые неприятности

Этот блокнот собственность Кеннеди Гарфилд

Она дает тебе комиксы в среду днем.

Ты стоишь снаружи после занятий, ждешь, когда тебя заберут, когда девушка вытаскивает толстую стопку комиксов из сумки. Она три дня носила их с собой, собираясь с нервами отдать тебе.

Ты другой на этой неделе. Она чувствует. Молчалив, замкнут, тем не менее, твое присутствие ощущается больше, чем обычно. В твоих глазах злость, а челюсти напряжены. Ты едва на нее смотришь. Едва смотришь на людей.

Она сует тебе комиксы, и ты пялишься на них в замешательстве. Проходят секунды, прежде чем наступает момент узнавания. Ты бормочешь:

— Спасибо.

Вот и все.

Ты уходишь минуту спустя.

Не приходишь в школу на следующий день.

В пятницу появляешься во время ланча. Проходишь через двери школы, не удосуживаясь отметить время прибытия. Идешь через коридоры, минуя кафетерий, вместо этого направляясь в библиотеку, где сидит она. Она всегда проводит время ланча среди полок в библиотеке, никогда не кушая и не находясь с другими людьми.