Призраки прошлого (ЛП)

— Нет, ты права, я не имею в виду... — он вздыхает и замолкает, потирая затылок левой рукой. Молчание на мгновение повисает между нами. Так тихо, что я могу услышать сверчков на расстоянии. — Как ты думаешь, мы можем куда-нибудь пойти? Посидеть где-нибудь в приватном месте?

— Посмотри на меня, — говорю, игнорируя его вопрос, потому что он не смотрит мне в глаза. — Мне нужно, чтобы ты посмотрел на меня, Джонатан.

Он не смотрит.

Вместо этого снова садится на капот моей машины и бормочет:

— Джонатан. Прошло много времени с тех пор, как меня так называли.

— Ох, верно, — говорю, разблокировав дверь со стороны водителя, потому что у меня нет времени стоять здесь и играть с ним в игры. — Джонни Каннинг. Почти забыла, что теперь ты — это он.

— Я все еще тот же человек, — произносит он тихо.

— И кто же он? — спрашиваю. — Мы говорим о сыне спикера Каннингема? Мечтателе, деятеле, которого никогда ничто не останавливало? Или, может, об алкоголике? Любителе кокаина?

— Я больше не увлекаюсь этим.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что это правда, — он сует левую руку в карман, чтобы что-то достать. Она отражает свет парковки, когда Джонатан держит ее на ладони — бронзовая монета, не больше четвертака.

Монетка трезвости.

Я не знаю, что сказать. Все затихает на мгновение. Мои кончики пальцев касаются его, когда я беру монетку. Метал твердый, на лицевой стороне выгравирован треугольник, римская I в центре с надписью «выздоровление» внизу.

Один год трезвости.

— Люди говорят, что ты был в баре на прошлой неделе.

— Это не значит, что я пил. Хотел, но не стал. Я не пил, — делает паузу, его голос тише на это раз. — Я не могу.

Хочу верить ему.

Я бы хотела.

Когда-то верила всему, что говорил этот мужчина, но сложно поверить в его слова после всего, через что мы прошли.

— Тогда почему ты на меня не смотришь? — спрашиваю. — Ты говоришь это, хочешь, чтобы я поверила, тем не менее, даже не смотришь мне в глаза.

— Потому что я все испортил в отношениях с тобой, — признается. — Знаешь, как сложно встретиться с тобой лицом к лицу? Знаю, что ничего не изменит того, что я натворил, но мне нужно, чтобы ты понимала, как я сожалею.

Сожалеет.

Он извиняется не в первый раз. Он делает это каждый раз. Но все те разы он был в плохом состоянии, но я не уверена, что сейчас все наоборот, потому что монетка трезвости, возможно, и находится в моих руках, но его взгляд все еще не встречается с моим.

— Я сожалею, что причинил тебе боль, — продолжает Джонатан. — Сожалею обо всем, что натворил, и что привело нас к этому. И я пойму, если ты меня ненавидишь. Не стану обвинять. Но мне просто нужно тебе сказать... Нужно сказать... что даже когда я был в полной заднице, я не переставал тебя любить.

Эти слова выбивают воздух из моих легких. Сжимаю руки в кулаки, бронзовая монетка впивается в мою ладонь.

— Я не жду, что ты в это поверишь, — он слезает с моей машины, его взгляд, наконец-то, встречается с моим, и его глаза ярко-голубые и такие ясные, но через пару секунд они снова возвращаются к земле.

— Но смысл не в этом. Смысл в том, что я не идеален, но стараюсь изо всех сил. Я ни хрена не знаю о том, как быть отцом, но надеюсь, что ты дашь мне шанс. Завтра... послезавтра... хоть когда... я буду здесь.

Он начинает уходить, как будто уже все сказал, и ему больше нечего предложить.

— Джонатан, — кричу. — Твоя монетка.

— Оставь ее себе.

— Что?

— Я знаю, как у меня дела. Я не нуждаюсь в этом жетоне. А ты, возможно.

Я пялюсь на монетку в свете лучей парковки. Не знаю, что думать. Не знаю, что сказать. Не знаю, куда он направляется и на сколько собирается остаться.

В этот момент я почти ничего не понимаю, кроме того, что он здесь, передо мной, говорит мне все, что заслужила услышать годы назад. И я позволяю ему уйти, будто это ничего не значит.

— Джонатан, — снова кричу.

Он останавливается и смотрит на меня через плечо.

— Я, эм... Я рада, что ты в порядке, — признаю. — Видела репортаж о несчастном случае, о том, что ты сделал — помог этой девочке, и я просто... рада, что ты в порядке.

Его губы растягиваются в небольшой улыбке, которая наполнена печалью.

— Я собираюсь задержаться на какое-то время, залечь на дно в городе. Я остановился в «Ландинг Инн».

— У миссис Маклески? — удивляюсь. — Она поселила тебя у себя?

Он издает смешок.

— Она не в восторге насчет этого, но мне нужно что-то приватное. Пришлось сделать очень убедительный и чертовски секретный депозит, чтобы она согласилась.

— Боюсь, что так и есть, — соглашаюсь, представляя выражение лица этой женщины, когда он явился, ища убежище.

— Так вот, где я буду, — говорит он. — Если ты будешь меня искать.

Он не ждет ответа, уходя, прихрамывая. От моей работы до места его жилья почти миля пути. Воспоминания о голосе моей матери нахлынывают на меня, ангел на моем плече говорит, что я должна предложить его подвезти, но вместо этого слушаю дьявола, который звучит как мой отец, говоря: «Никогда не садись в машину с незнакомцем».

Я все еще не уверена, кто он сейчас.

***