Призраки прошлого (ЛП)

— Я была, — говорит она. — Но не могла там оставаться. Это ад, Джонни, и люди там меня не понимали. Не понимали, как всегда это делал ты. И я скучала по тебе. Больше не могла это терпеть. Мне нужно было....

— Не надо, — перебиваю ее. — Не надо выворачивать все так, что ты покинула лечебницу из-за меня.

— Тебя сбила машина! Я волновалась!

— Волновалась сейчас? Но не достаточно, чтобы проведать меня сразу после инцидента?

— Ты знаешь, что я ненавижу больницы, — жалуется она.

— Как и я, — отвечаю. — И знаю, что в лечебницах на реабилитации чувствуешь себя, как в больнице, но иногда людям нужна помощь.

— Я в порядке, — уверяет. — Мне лучше.

— Ты сейчас под кайфом, Серена.

Она закатывает глаза.

— И что?

— Так как, черт побери, тебе лучше, если ты все еще принимаешь?

— Я могу справиться с этим, — утверждает Серена. — Не знаю, заметил ли ты, но это чертов город вгоняет в депрессию. Мне было что-то нужно. Честно, не понимаю, как ты выжил. Знаю, что Клифф отправил тебя куда-то выздоравливать, но сюда?

Мне тяжело смотреть на нее. Я пялюсь на закрытую дверь квартиры и на пятно желтого на пороге. Мэдди выкинула одуванчики.

— У меня здесь семья.

Она хмурится.

— Ты ненавидишь свою семью.

— То, что я ненавижу своего отца, не значит, что я ненавижу свою семью.

— Так, ладно. «Семья», — она использует кавычки в воздухе, произнося это слово, и затем машет в сторону дома. — Вот кто это были?

— Это была моя дочь.

— Твоя дочь.

Я чувствую ее осуждающий взгляд. Такой злой. Мне даже не нужно смотреть на Серену, чтобы понять, как она злится.

— Я говорил тебе, что я отец.

— Ты рассказывал, что обрюхатил ту девчонку из твоего города, и что она оставила ребенка.

— Да.

— Это не делает тебя отцом, — продолжает Серена. — Так, что, пока я страдала в какой-то адской дыре, ты был здесь, играя в семейку?

— Я ни во что не играю. Я вылечился, чтобы быть частью ее жизни.

Серена горько смеется.

— Нет, Джонни, ты вылечился, потому что они тебя заставили.

— Они силой затащили меня на реабилитацию, но я не поэтому до сих пор остаюсь «чист».

Она качает головой, проводя рукой по своим волосам — все еще окрашенным в темный цвет после фильма.

— Просто... Не понимаю, что с тобой происходит, но я не знаю тебя такого.

Теперь я качаю головой. Даже если попытаюсь объяснить, она не поймет.

— Слушай, я не хочу вмешивать тебя в это. Расскажи мне, чего ты на самом деле хочешь, Сер?

— Я уже сказала, что скучаю по тебе. И раз уж мы были порознь какое-то время, я подумала, что ты тоже можешь по мне скучать. Может, мы можем попытаться. Может...

— Ничего не получится.

— Можно попытаться, — настаивает Серена.

— Ничего не выйдет.

Она выглядит обиженной.

— Нам было хорошо вместе.

— Нет, не было, — утверждаю. — Мы проходили это прежде. Это была чертова неразбериха. Когда мы были под кайфом, все было хорошо, но как только отходили, мы даже не могли находиться в одном помещении.

— Это неправда, — спорит. — Сейчас я здесь.

— Ты под кайфом.

— Да пошел ты. Да, я под кайфом. Но это не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе.

— Имеет, — отвечаю. — Самое прямое отношение.

Она сердито смотрит на меня.

Разговор ни к чему не приводит.

Никогда не приводил. У нас был подобный спор дюжину раз за последний год, после того как я перестал принимать. Серена не понимала, почему все изменилось, почему я стал относиться к ней иначе.

Но у нас с ней есть своя история — нездоровая история. Она часть круга, который я должен был разорвать. Я убивал себя, но это было не только из-за алкоголя и наркотиков. Тысячи долларов на счетах психотерапевтов научили меня, что реальная проблема была в моем поведении. Если ты окажешься в том же месте, с теми же людьми, то рано или поздно снова начнешь делать то, что делал всегда.

Поэтому я отрезал себя от этого. От всего. Даже от секса.

Трезвость и воздержание, и все ощущалось другим.

— Ты трахаешь эту женщину, Джонатан? — спрашивает Серена пронзительно. У нее начинается отходняк. — Ты вернулся сюда и снова начал трахаться? Трахать ее?

— Не твое дело.

Удар.

Моя голова дергается, когда она ударяет меня по лицу, а щеку колет от боли. Делаю шаг назад, отстраняясь от Серены.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — говорю, когда она скрещивает руки на груди. — Позвони Клиффу. Он переживает.

Я начинаю уходить, направляясь к квартире Кеннеди, когда Серена зовет меня, дрожащим голосом:

— Подожди, Джонни. Пожалуйста.

— Береги себя, Серена.

Останавливаюсь у двери и смотрю на выброшенные и порванные одуванчики. Вздохнув, смотрю позади себя и вижу, что парковка пуста. Серена уехала.

Чувствую себя придурком.

Не могу ничего сделать правильно.

Направляясь к участку травы, срываю одинокий одуванчик. Я рад, что дверь квартиры открыта. Внутри Кеннеди настороженно смотрит на меня.

Я оглядываюсь вокруг.

Не вижу Мэдисон.

— Она в своей комнате, — подсказывает Кеннеди.