Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья.

Дом стоит близ Мойки – вензеля в коронках
Скрасили балкон.
В доме роскошь – мрамор – хоры на колонках,
Расписной балкон.
Шумно было в доме: гости приезжали –
Вечера – балы;
Вдруг все стало тихо – даже перестали
Натирать полы.
Няня в кухне плачет, повар снял передник,
Перевязь – швейцар:
Заболел внезапно маленький наследник –
Судороги, жар…
Вот перед киотом огонек лампадки…
И хозяйка-мать.
Приложила ухо к пологу кроватки
Стонов не слыхать.
Боже мой, ужели?! Кажется, что дышит…
Но на этот раз
Мнимое дыханье только сердце слышит –
Сын ее погас.
«Боже милосердный! Я ли не молилась
За родную кровь!
Я ли не любила! Чем же отплатилась
Мне моя любовь!
Боже! Страшный Боже! Где ж твои щедроты,
Коли отнял ты
У отца надежду, у моей заботы –
Лучшие мечты!»
И от взрыва горя в ней иссякли слезы, –
Жалобы напев
Перешли в упреки, в дикие угрозы,
В богохульный гнев.
Вдруг остановилась, дрогнула от страха,
Крестится, глядит:
Видит – промелькнула белая рубаха,
Что-то шелестит.
И мужик косматый, точно из берлоги
Вылез на простор,
Сел на табурете и босые ноги
Свесил на ковер.
И вздохнул, и молвил: «Ты уж за ребенка
Лучше помолись;
Это я, голубка, глупый мужичонко, –
На меня гневись…»
В ужасе хозяйка – жмурится, читает
«Да воскреснет Бог!»
«Няня, няня! Люди! – Кто ты? – вопрошает, –
Как войти ты мог?»
«А сквозь щель, голубка! Ведь твое жилище
На моих костях.
Новый дом твой давит старое кладбище –
Наш отпетый прах.
Вызваны мы были при Петре Великом…
Как пришел указ –
Взвыли наши бабы, и ребята криком
Проводили нас –
И крестясь мы вышли. С родиной проститься
Жалко было тож –
Подрастали детки, да и колоситься
Начинала рожь…
За спиной-то пилы, топоры несли мы:
Шел не я один, –
К Петрову, голубка, под Москву пришли мы,
А сюда в Ильин.
Истоптал я лапти, началась работа,
Почали спешить:
Лес валить дремучий, засыпать болота,
Сваи колотить, –
Годик был тяжелый! За Невою в лето,
Вырос городок!
Прихватила осень, – я шубенку где-то
Заложил в шинок.
К зиме-то пригнали новых на подмогу;
А я слег в шалаш;
К утру, под рогожей, отморозил ногу,
Умер и – шабаш!
Вот на этом самом месте и зарыли, –
Барыня, поверь,
В те поры тут ночью только волки выли
То ли, что теперь!
Ге! Теперь не то что… – миллион народу…
Стены выше гор…
Из подвальной ямы выкачали воду –
Дали мне простор…
Ты меня не бойся, – что я? Мужичонко!
Грязен, беден, сгнил.
Только вздох мой тяжкий твоего ребенка
Словно придушил…»
Он исчез – хозяйку около кровати
На полу нашли;
Появленье духа к нервной лихорадке,
К бреду отнесли.
Но с тех пор хозяйка в Северной столице
Что-то не живет;
Вечно то в деревне, то на юге, в Ницце…
Дом свой продает, –
И пустой стоит он, только дождь стучится
В запертой подъезд,
Да в окошках темных по ночам слезится
Отраженье звезд.