Призраки солнечного юга

Ребята заулыбались, оценив наш с Сонькой экстерьер. Что и говорить, глаз Марусиных «братьев» мы порадовали. Обе блондинки (обе крашенные, но какого «брата» это волнует!), к тому же молодые, стройные, симпатичные. У Соньки ямочки на щечках, курносый носик, зеленые глаза. У меня попа, грудь и талия. Сложить бы нас вместе получилась бы идеальная женщина.

– Ребята! – не унималась Маруся. – Не угостите девчонок чачей!?

– Конэшно, – еще шире улыбнулись мужики и, не сговариваясь, полезли в сумки.

– Не надо! – испуганно выпалила я. Чачу я терпеть не могу, это даже хуже, чем виски.

– Конэшно надо! – радостно загалдели пьяные подружки. – Мальчики, наливайте! Девчонки хотят выпить…

Вано и Серго долго упрашивать не пришлось. С поистине восточной щедростью они выдали каждому из нас, даже мальчишкам, по стаканчику, споро разлили пойло и провозгласили тост: «За прекрасных дам!».

Выбора не было – пришлось выпить.

Опрокинув в глотку мутную жидкость, я поморщилась. Н-да! Чача – это вам не пиво. Крепкая, зараза!

– Крепкая, зараза! – выдохнул Лева, утирая выступившие слезы.

Я засмеялась. Настроение у меня резко поднялось. Может, и не так плохо, что эти два олуха – Лева с Юркой – увязались за нами. С ними веселее будет. И здорово, что девчонки пришли меня проводить! Здорово, что…

– Лель! – прошептала Сонька мне на ухо, – обернись.

Все еще смеясь, я обернулась. В двух шагах от меня стоял Геркулесов собственной персоной. Весь из себя элегантный: в отлично сшитом льняном костюме, с аккуратной прической, с портфелем из тесненной кожи в руках – скорее всего, слинял с работы (он у меня адвокат). Слинял, чтобы проводить любимую женушку!

– Коленька! – взвизгнула я, перевизжав даже тепловозное «ту-ту-у!». – Солнце мое!

– Вот, значит, как, – прохрипело «солнце», хмуро глядя на меня. – Не успела уехать, уже безобразничаешь!

– Я? – искренне удивилась я. Но потом, посмотрев на ситуацию Колькиными глазами, поняла, что да, безобразничаю. Мало того пью без закуски в девять утра, так еще в компании четверых мужиков (с двоими, судя по всему, познакомилась только что, какой кошмар!), и это вместо того, чтобы рвать на себе волосы из-за ссоры с Его Величеством Николай Николаевичем!

– Мало того едешь без моего дозволения, так еще и… – он не договорил, но все и так было ясно, так как его раздувшиеся ноздри, горящие глаза и пламенеющие щеки говорили красноречивее слов.

– Колюнь, – ласково проговорила я, – может, поцелуемся… Помиримся…

– Развод! – рявкнул он. И, как мне показалось, выпустил из ноздрей облако пара… Ну чистый Змей Горыныч!

Потом резко развернулся и, спрыгнув с платформы, убежал.

– Какой рэвнивый! – пробасил Серго. – Он нэ армянин, слущщщай?

– Нет. Он мавр, – горько пробормотала я. После чего первой впрыгнула в вагон.

Так началось наше путешествие к морю!

* * *

Море штормило. Большие пенные волны с ревом накатывались на берег, врезались в валуны, пирсы, галечные холмики и, разбиваясь на множество шипящих фонтанчиков, откатывались прочь. Глупые курортники с визгом бросались на эти волны, качались ни них, бултыхались в водоворотах, но неизменно отлетали вместе с мусором и водорослями на прибрежные камни. Словно море не хотело их принимать.

Среди этой оголтелой безмозглой толпы был только один, кого море не отторгало. Мужчина с густыми седыми волосами плыл по бушующим волнам легко, без видимых усилий. Он плыл, делая мощные махи руками, все дальше удаляясь от кишащего перевозбужденными идиотами берега…

… А ЧЕЛОВЕК издали наблюдал за ним… Своим ВРАГОМ.

Он наблюдал, и сердце его замирало всякий раз, когда седовласая голова скрывалась под волнами. ЧЕЛОВЕК боялся, что ВРАГ утонет, разобьется о пирс, умрет от разрыва сердца… Да мало ли отчего можно умереть посреди бурлящего штормового моря. Нет! Такой красивой смерти ВРАГ не достоин! Он умрет по-другому!

ЧЕЛОВЕК зажмурился, представляя, как убьет своего врага. Сначала он стукнут его камнем по голове, потом отсечет пальцы и гениталии (еще живому!), и только затем перережет горло… А после сбросит тело вместе с документами и вещами в яму, закидав его песком, глиной и мусором…

Чтобы на Земле не осталось и следа от этого подонка!

* * *

Мы ехали уже больше суток. И дорога перестала нас радовать. Да и чему радоваться? Когда за окном одни и те же унылые пейзажи, в вагоне жара плюс тридцать пять, продукты тухнут, минералка махом нагревается до температуры воздуха, да еще из туалета тянет мочой, пьяные проводницы забыли сделать влажную уборку, а питьевая вода в кранике закончилась еще ночью.

Мы с Сонькой еще как-то бодрились, а вот Эмма Петровна совсем скисла. Она разделась до трусов и лифчика, намочила простыню и, накрывшись ей с головой, все дорогу спала, просыпаясь только для того, чтобы пописать и заново облиться водой…

– Лель, – заканючила Сонька, сползая с верхней полки. – Давай что ли в картишки перекинемся…

– Давай, – согласилась я. – Только в «Буру» я не буду, я очки считать не могу.

– А я в «Дурака» не буду. Потому что ты постоянно жулишь!

– Я? Да никогда! – возмутилась я.