Призраки солнечного юга

— Как это нечаянно? — вскричал Эдик. — Сама же говорила, что убийца подготовился: выбрал удобное время, дверь на лестницу открыл…

— По этому, я отказалась от этой версии, — закончила за него я.

— И?

— И пришла к выводу, что все гораздо сложнее…

— Ну, — разочарованно протянул он. — Этот вывод я и без тебя сделаю.

— Я не закончила, — строго проговорила я. — Так вот. Все гораздо сложнее, потому что, если судить по обрывку записки, которую я нашла на потайной лестнице, то история эта давняя … И мне кажется, исчезновение Галича как-то связано с двумя убийствами…

— Почему ты так решила? — заинтересованно спросил Эдик.

— Посуди сам, Галич семь лет назад отдыхал в «Солнечном», как и Катя. А если верить записке, убийца познакомился с Василием именно тут и именно семь лет назад. Мне кажется, что совпадений слишком много, чтобы они были случайными.

— Пожалуй, ты права и над этим стоит подумать, — пробормотал Эдик и застыл в позе Роденовского мыслителя.

— Слушай, — невежливо прервала я его интеллектуальные изыскания. — Сделай доброе дело, поднимись со мной в номер минут на пять, а потом думай, сколько влезет.

— Считаешь, нам хватит пяти минут? — помурлыкал он, не правильно меня поняв.

— Эдик, я не за этим тебя зову, — строго проговорила я. — Мне страшно, понимаешь? В моем номере твориться какая-то чертовщина. То вещи со стен падают, то лампочки мигают, то стоны раздаются, неизвестно откуда. И начинается это безобразие в полночь — ни раньше, ни позже.

— Лампочки мигают из-за перепадов напряжения, это я тебе авторитетно заявляю. Курортникам ведь мало в столовой покушать, мало в ресторане нажраться, им ведь на сон грядущий еще и чайку испить хочется, вот они и врубают ближе к ночи свои кипятильники, а проводка тут, сама понимаешь, дрянная… — Он задумчиво почесал свой кадык и спросил. — Что там еще тебя пугает?

— Картина падет…

— Картина падает из-за вибрации.

— Какай такой вибрации?

— У них на чердаке водонагревательные котлы стоят. Очень мощные. В нормальных зданиях они в подвалах находятся, а в этом дурном санатории на чердаке. А знаешь, почему? — Я пожала плечами — откуда ж мне знать. — Если нагрев снизу идет, до последнего этажа не всегда горячая вода доходит. В лучшем случае теплая, а то из-за плохого напора вообще никакой. А архитектор Беджанян облюбовал для себя именно последний этаж. Вот из-за этих водонагревательных котлов картина и падает. Сечешь?

— Секу. А почему именно в полночь, ты можешь объяснить?

— Могу, — улыбнулся он. — В полночь они отключаются. Автоматически. И перед отключением эти агрегаты немилосердно дрожат…

— А почему именно в моем номере картина падет, а в других нет?

— Значит, генератор находится как раз над твоей комнатой.

— Ну а стоны? Плач?

— Я тебе говорил, что Беджанян был дурным архитектором?

— Ты нет, но я об этом наслышана…

— В здании неправильная система вентиляции. Через вентиляционные отверстия до тебя могут доходить звуки с других этажей. Естественно, искаженные. А что касается стонов…

— В ванной, — уточнила я.

— Сдается мне, что это стоны канализации. — Он грустно улыбнулся. — Ты думаешь, тут трубы впервые прорвало? Как бы не так!

— Значит, никакого проклятия нет? И призраков тоже? — радостно воскликнула я. — И я могу спокойно возвращаться в номер?

— Конечно. Но если хочешь, я тебя провожу.

— Да нет, не стоит, — смело заявила я. — Теперь мне не страшно.

Мы сердечно попрощались, пообещав друг другу докладывать о любой узнанной мелочи, после чего Эдик скрылся в сливовых зарослях, а я вернулась в корпус.

… На сей раз в номер я вошла без опаски. Меня никогда не пугала плохая проводка, дурная канализация и дребезжащие водонагреватели. Картину я водрузила на стену, дверь в ванну закрыла, вентиляционное отверстие, обнаруженное мною на стене спальни, заткнула тряпкой. После со спокойной совестью уснула.

* * *

Пробудилась я на рассвете. Вместе с первыми лучами пронзительно-желтого южного солнца. Но вырвали меня из страны снов не они, а шаги, шаги такие громкие, что сквозь сон мне показалось, будто в мой номер каким-то чудом забрел гиппопотам. Когда я открыла глаза, оказалось, что никакого бегемота в номере нет. Зато есть не по-утреннему бодрая Софья Юрьевна Аниськина.

— Ты чего топочешь, как слон? — капризно пробубнила я. — Спать не даешь…

— Как ты можешь спать в такое дивное утро? — воскликнула она и, раскинув руки, повалилась на мою кровать. — Оно просто создано для любви!

— Нарезалась что ли? — заподозрила я.

— Ни в одном глазу, — заверила она и, чтобы доказать свою искренность, дыхнула мне в лицо. От нее пахло персиками. И зная, что она терпеть не может ликеры и фруктовые наливки, я вынуждена была согласиться с тем, что у нее ни в одном глазу.

— А чего тогда глупости болтаешь?

— У меня романтичное настроение, вот и болтаю…

— С чего бы? Обычно по утрам ты злая, как мегера.

— Да что ты ко мне привязалась? — огрызнулась она. — Нельзя уж в хорошем настроении придти… Сразу допрос с пристрастием устраивают…

Я окинула ее глупо-счастливое лицо пристальным взглядом. И меня как прострелило.